– Варя и Яна. Держись от них подальше, – уголком рта сдавлено просипела ей Мила. – Ну а кто впереди, ты уже догадалась.
Следом за комитетом самоуправления, с демонстративной скукой и равнодушием, пленились другие ребята. Одна девочка, бледная, с прямыми пепельными волосами, вообще уткнулась в телефон и не смотрела под ноги. Первый отряд миновал перекресток, и вслед за ним повернул на аллею второй. Мила нетерпеливо притопывала на месте до тех пор, пока не настала их очередь.
Из колонок грохотала барабанная дробь. Отряды друг за другом проходили по круглой асфальтовой дорожке и останавливались в установленных местах. На помосте рядом с флагштоком уже стояли все, кого следовало знать в лицо. Их третий отряд остановился как раз напротив, поэтому Зоя спешно затесалась во второй ряд, чтобы не быть на виду.
– Что это за яма посередине? – шепотом спросила она Милу. – Туда сбрасывают провинившихся?
– Да, и выпускают змей, – серьезно подтвердила Мила, тоже шепотом.
– Для костра что ли?
– Ну ты догадливая!
Грохот из колонок прекратился, и к микрофону вышла женщина средних лет, высокая, худая, с бледным невыразительным лицом. Она поправила очки и негромко, но очень четко сказала:
– Здравствуйте, «Ясные зори»!
– Здрав-ствуй-те! – раздалось в ответ.
– Начинаем торжественную линейку, посвященную открытию первой летней смены!
Из колонок зазвучал гимн лагеря. После первого же куплета со строчками «Солнце встает – утро настает» мозг Зои отказался воспринимать происходящее, и все оставшиеся три куплета она представляла себе чертей, весело помахивающих трезубцами из ямы для костра. «Ясные зори! Ясные зори! Будут с тобою и в счастье и в горе!» – черти в яме обнялись за плечи и покачивались в такт песне.
– Нам этот кошмар каждое утро слушать придется? – прошептала она Миле на ухо.
– А как же! Что нас не убивает – делает сильней!
– Ну, они явно сочиняли эту песню с целью убить все живое.
Песня закончилась, и все радостно зааплодировали. Зоя скрылась за спинами, бормоча себе под нос: «Совок! Господи, какой же совок!».
– Да