– Не самая большая. Ты забыл об армии Ианеи.
– Ианеи? По-твоему, я должен бояться собственной старшей сестры?
– Ну что ты – можешь не бояться, если хочешь.
– Твой издевательский тон звучит просто неуместно. Ты забыл, что находишься у меня?
– У тебя – это где?
– Это мой замок, Хидтриф. Здесь все – мои люди, можешь даже не рассчитывать на побег. – Хильдар надвинулся на брата и попытался нависнуть над ним. Получилось нелепо, если учесть, что младший уступал старшему и в росте, и в комплекции. Бовиас молча смотрел на него чуть-чуть сверху вниз, и одного этого взгляда хватило, чтоб вроде бы победившая сторона растерялась, а потом и пришла в ярость.
У Хильдара это всегда получалось лучше всего – приходить в ярость. Он, младший из братьев, был, пожалуй, самым тщеславным среди них всех, и бесился, осознавая, что он тот, на кого абсолютно все представители семьи смотрят, будто на бестолкового малыша. Для него это всегда было болезненно. Со временем болезненность превратилась в подобие мании. Обиду Хильдар видел почти во всём, и даже отца запомнил, как человека, который всегда старался походя его унизить.
Но у короля, по крайней мере, было такое право, а вот за братьями он его не признавал. Кто они такие? Они ведь ничем не отличались от него, разве что умудрились родиться раньше, так это была не их заслуга. В глубине души он уже многие годы ненавидел всех своих братьев, но на общих встречах держался так безупречно, как только мог, и наслаждался тем, что сумел всех обмануть. Ему не приходило в голову, что старшие родичи едва замечают его существование. Каждый шаг, каждый момент жизни был для Хильдара сражением. И теперь, оказавшись наконец в открытом противостоянии с братьями, он испытал облегчение и восторг. Интриги – это не для него. Откровенная враждебность проще – так ему казалось. От возможности сказать в лицо, как он ненавидит и презирает их, принц ждал многого.
И сейчас бешенство обуяло его, потому что откровенность была, но триумфа не получилось. Бовиас, даже находясь в плену, продолжал смотреть на него сверху вниз. Это было не просто обидой – это было наглым вызовом. От ярости Хильдар на несколько мгновений будто ослеп и оглох, лишь тяжело переводил дух, вцепившись в брата взглядом.
Бовиас же размеренно, неспешно обдумывал ситуацию. Если мальчишка рискнул напасть на него и пленить, значит, за ним стоит серьёзная сила. Видимо, это действительно герцогиня – кто же ещё способен предоставить мальчишке такую возможность. Могла она поручить Хильдару убить своего сына? Могла, конечно. Значит, Хильдар его убьёт.
Можно ли что-то с этим сделать? Вряд ли. Младшенький глуповат, увлечь его идеей сотрудничества или же подорвать его уверенность в герцогине сейчас невозможно – он просто не услышит.
Значит, надо достойно принять смерть. Раз уж больше ничего не остаётся.
И старший