Три года Жанна слушала голоса и наконец ушла из дому вместе с одним из своих братьев, чтобы исполнить священную миссию. Однако своим родителям эта типичная шестнадцатилетняя девушка объяснила, что едет повидаться с кузиной, которая была на сносях.
Впрочем, себя Жанна не обманывала: она знала, что делает. Воспитанная глубоко религиозной матерью, которая не раз совершала паломничества к святым местам, Жанна, должно быть, искренне верила в то, что голоса идут от Бога, а не собственный разум подсказывает ей, что хватит терпеть англобургундских мародеров.
Жанна отправилась прямиком к местному капитану (должность наподобие шерифа), аристократу Роберу де Бодрикуру, и объявила, что послана Богом спасти Францию. Неудивительно, что он приказал своим слугам надавать тумаков этой «сумасшедшей» и отправить ее домой. В конце концов, он увидел перед собой обычную крестьянку, и подумал, что мозгов и предприимчивости у нее вряд ли больше, чем у скотины на ферме ее отца.
Однако Жанна не сдалась. Она, похоже, обладала врожденной убежденностью в правоте своего дела, и ее слова о священной миссии нашли отклик в душах простых людей, которые отчаянно искали хоть какой-то знак, подсказывающий, что там, наверху, кто-то о них думает. Слухи о голосах в голове Жанны быстро распространились, и даже говорили, что она воплощает в себе пророчество мистика, Марии Авиньонской, будто «из Лотарингии явится девственница, чтобы спасти Францию». (Кстати, Жанна и сама наверняка знала об этом пророчестве.)
Надежда, угасшая за сто лет войны и чумы, возродилась в сердцах французов и теперь была связана с невысокой девушкой, носительницей великой идеи. Бодрикур наконец уступил давлению сторонников Жанны и выделил ей вооруженный эскорт, который сопровождал ее пятьсот километров пути до Шинона, где обосновался дофин.
К этому времени имя Жанны уже гремело по всей стране, и солдаты с радостью присоединялись к процессии. Юная дева превращалась в символ освободительного движения, и с каждым обретенным сподвижником в ней крепла уверенность в том, что Бог на ее стороне. Новость о скором прибытии Жанны дошла до дофина, который сомневался, что ему требуется «помощь» от кого-то, кто слышал голоса: его отец, если помните, был буйнопомешанным. Поэтому целых два дня он держал Жанну за стенами замка, где она томилась в ожидании официального приема.
Дофин нарочно прибегнул к этой тактике, чтобы показать выскочке-крестьянке, что звезда он, Карл, а вовсе не она. Впрочем, Жанна не замедлила показать себя в деле. Как только ей позволили войти в замок, случилось первое «чудо»: когда она проходила по подъемному мосту, один из стражников с едкой иронией произнес: «Это и есть знаменитая девственница? Клянусь Богом, если бы мне дали ее на одну ночь, она бы к утру перестала быть девственницей».
Жанна,