Впереди показалось горное ущелье. Там, внизу, взорам путешествующих открылся болотистый луг, а на нем – большое ярко-пурпуровое пятно, похожее на огромный цветастый ковер. Он отчетливо просматривался с высоты и выглядел весьма привлекательно.
То были сплошные заросли росянки (Drosera Rotundifolia) – типичного представителя болотной флоры. Условия жизни для маленького растения, видимо, были здесь настолько благоприятны, что оно вытеснило с горной лужайки всех остальных зеленых сожителей.
Росянка круглолистная
Любознательный поэт немедленно остановил экипаж и не поленился спуститься вниз, чтобы собственными глазами посмотреть вблизи на болотное диво. По ходу неожиданной ботанической экскурсии он с интересом разглядывал каждое растение. Экзотичность окраски и своеобразный внешний вид их (а ботанические формы он просто обожал) привлекали уже сами по себе. При более пристальном изучении лужайки он с удивлением обнаружил в росянковых зарослях еще большие чудеса.
На многих листовых розетках, словно привязанные, сидели различные мелкие насекомые и вроде никуда не торопились. Необычная усидчивость всегда суетливого народца показалась подозрительной. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что многим из них не суждено, собственно, и спешить, поскольку они мертвы. А живые тоже не могли никуда улететь, т. к. принудительно удерживались тонкими ворсинками на странного вида листьях.
Уже при малейшем прикосновении к ним многочисленные зеленые недотроги приходили в движение и прижимали насекомых к листовой пластинке. Те попадали как бы в плен, выбраться из которого никак не получалось. Настолько цепкой была эта ворсистая хватка. Попавшие в тяжелое положение козявки, разумеется, изо всех сил боролись за свою жизнь. Но чем больше они трепыхались, раздражая своими движениями чувствительные окончания, тем плотнее те стягивались. Надежды на освобождение практически не оставалось. Ловушка действовала безотказно.
Гёте стало ясно, что красивое с виду растеньице с хорошенькими цветочками на тонком стебельке и изящной розеткой листьев со щеткой привлекательных булавочек является еще и зеленым охотником. Причем довольно удачливым, судя по объему пойманной мошкары.
Будь у него больше времени и экспериментального оборудования, он, вероятно, мог бы пойти и дальше в своих заключениях. Например, догадаться, что ловля мошек не случайна, а каким-то образом связана с питанием. И тогда смог бы заметить на росянковом поле то, что одни растения уже пообедали живой пищей и на их листьях остались лишь лапки, крылышки да жесткие брюшные колечки крылатой мошкары; другие только собираются обедать, прижимая отчаянно сопротивляющиеся жертвы к поверхности листа; третьи