– Щиты! – рявкнула я, захлопывая дверь, схватила свой и снова открыла ее.
– Тревога! Враг… – я с резким выдохом врубила по фигуре, появившейся на стене. – Ха! – и продолжила прерванную фразу: – …враг на стенах!
В полной тишине я пробежала до следующего владельца «кошки», еще не успевшего принять защитную стойку, и на этот раз рубанула по ноге. Вопль раненого противника почти слился с недоуменным криком начальника караула:
– Вы чего там орете?
– Враг на стенах, мать твою!!! Тревогу бей!!! – взъярилась я, перескакивая через лежащего противника и нападая на третьего. Сзади меня уже подпирали солдаты, наконец-то тоже заголосившие. Видимо, от страха.
И тут засвистели стрелы. Там, внизу, кто-то заорал, и, наконец, забил тревожный колокол в караулке. К сожалению – слишком поздно. Врагов было немного, но из шести участков стены стрелков не было только на моем. Я попробовала отбить следующий, но противники заперли башню изнутри, а ломать дверь было нечем.
Мы были вынуждены обернуться щитами внутрь замка – стреляли не только по бегающим внизу парням, но и по нам.
Держа щит и лихорадочно придумывая, что делать, я уже понимала: очередной ночной штурм удался. Единственное боеспособное подразделение – мой десяток, состояло из семи человек. А, нет, уже из шести – я проводила взглядом упавшего вниз Фесакута и зарычала от бешенства: его убил арбалетчик, выглянувший из моей воротной башни.
– Они открывают ворота! – заорал кто-то.
– Назад, в башню! – опомнилась я, но было уже поздно. Дверь снова захлопнули у меня перед носом. Упал еще один солдат. По нему выстрелили из той башни, откуда мы прибежали.
– «Черепаху» построили, быстро! – рявкнула я. – Меня прикрывайте!
Я, присев внутри «черепахи», привычно накинула тетиву на лук. Взяла стрелу. Пусть нас убьют, но жизнь мы продадим дорого. Свип! Моя стрела впилась в глаз стоящему на противоположной стене стрелку. Свип! Другому. Свип! Увернулся, гад. Свип! Третий стрелок все-таки получил стрелу, не в глаз, а в шею. Впрочем, мои локальные успехи по уничтожению противников были каплей в море. Особенно после того, как сразу за моими удачными выстрелами опустили мост и подняли ворота. Мы могли бы попробовать спуститься вниз, но это было быстрым самоубийством. А я никуда не спешила. У одного из парней по бородатой щеке скатилась слеза, и я толкнула его в плечо:
– Ты чего, Дамац? Соринка в глаз попала?
Он недовольно мотнул головой:
– Нет. Детей вспомнил.
– Дети – это хорошо, – согласилась я.
Он невесело усмехнулся и выглянул за щит:
– Как ты целишься в этом мраке, Тандела?
– На звук! – улыбнулась я и сняла четвертого стрелка. Не рассказывать же парням, что я вижу в темноте.
Враги стали гораздо осторожнее, но все равно не верили, что я способна точно стрелять при таком освещении. Подстрелив пятого и шестого противника, я заставила их присесть за