Нигериец раскрутил над головой цепь.
Из темноты на них, бесшумно скользя по воде, двигалось что-то большое.
– А краску где взял?
– Где взял, там уже нет.
Сайгон сразу окрестил его Хароном. Про себя, конечно. А как ещё называть двухметрового мужика, закутанного с ног до головы в ОЗК? Не Василием же Петровичем Ивановым или ещё каким паспортным именем, смысла в котором нынче не больше, чем в руководстве по выращиванию орхидей. Харон – куда круче и по существу.
– Уже нет? Шутник?
– Ага. – Качнулся хобот противогаза, закрывавшего лицо перевозчика.
Как выяснилось, нечто большое и бесшумное, которое двигалось по воде из темноты, и есть то самое такси – плот, составленный из нескольких надувных лодок сплошь в латках. Резина и ещё раз резина. К каждой лодке придавался собственный насос, поскольку все они были от разных производителей, не пожелавших вводить единый стандарт. А рёв раненого зверя имитировался посредством дудки болельщика, пластмассового двухцветного цилиндра. Футбола давно нет, а дудки остались. Внушительно звучит в темноте, Сайгона впечатлило. Да и не только его.
– Сколько за троих?
– Патроны есть? – Харон не спешил звать клиентов на борт. Опираясь на багор, он остановил плот метрах в пяти от берега.
Сайгон вернул стрелу в колчан:
– Жетонами расплатимся.
– Тогда по двадцать за каждого.
– По десять.
– По пятнадцать.
– Двенадцать. Больше не дам, – отрубил Сайгон. Он всегда гордился своим умением торговаться.
Багор оттолкнулся от дна, плот начал медленно удаляться.
– Эй, ты куда?!
– Вызови другое такси.
– Хорошо, пятнадцать!
– Двадцать пять.
– Идёт! – Сайгон вытащил из рюкзака мешочек и отсчитал нужное количество жетонов.
– Это мы ещё хорошо отделались, – шепнул он Лектору. – А если б этот крохобор по тридцать запросил?..
Да-да, Сайгон гордился тем, что умеет сбить цену.
Довоенные жетоны для оплаты проезда в метро – универсальная валюта на всех станциях Святошинско-Броварской линии. Гривны, баксы, евро… всё это не прижилось. В безумии первых дней после войны люди использовали купюры как туалетную бумагу и жгли из них костры. Потом была попытка использовать в качестве денежных единиц патроны. Но те расходовались слишком активно и сами по себе были дефицитным товаром. А вот жетонов в метро оказалось предостаточно.
Сайгон не в курсе, как на прочих станциях, а на Святошине поступили по справедливости. Взломали турникеты и автоматы по продаже жетонов. Содержимое разделили между всеми, кто был на станции, поровну. Матвей Алексеевич как раз на этом и поднялся – руководил процессом. Благодарный народ избрал его начальником станции. Единогласно. Причём голосовали перед тем, как Алексеевич дал команду выдать гражданам их паи. Что тут сказать, Алексеевич дураком никогда не был. Вот только с телевизором у него