Но сегодня я не стал читать. Слишком много было запланировано на этот день. Я потянул с пола оставленный там ежедневник, в котором перед сном дописывал план действий на 15 ноября 1995 года.
1. Встретиться с мамой Ксюши Волковой.
2. Купить билеты в Новосибирск.
3. Встретиться и отснять Машу Савичеву.
4. Встретиться с директором агентства из Пензы.
5. Отпечатать фотографии с последней поездки.
6. Созвониться с Парижем и Миланом.
Без машины все это успеть было проблематично, хотя многие считают, что быстрее и легче добираться до центра на метро. Но у меня машины отродясь не было. Не пришло время. Не заработал я еще на личное авто. Меня не тяготили поездки в метрополитене. С детства я любил его. Еще с момента, когда отец прочел мне книжку «Приключения Травки». Я рос не в Москве. Что такое метро, узнал именно из этой книги. Увлекательное путешествие мальчика, заплутавшего в московской подземке, с подробным описанием станций, их архитектурных особенностей и скульптурных композиций и мозаичного убранства, надолго покорило меня и подготовило к встрече с подземным миром, хотя, конечно, такого восторга, как при прочтении книги, ни бронзовый маузер в руках у матроса на Площади Революции, ни мраморный партизан на Таганской, ни потолочная мозаика с планером на Маяковке не вызвали. Может, подрос уже с момента прочтения, а может, действительно фантазии гораздо сильнее жалят, чем объективная реальность. Не зря мне постоянно снятся какие-то чудные сны. Иногда реальные ужасы, иногда просто неприятные события: потеря огромной горсти мелочи в толпе, или коллекции фантиков от жвачки (жевательной резинки, гумы, чуинга́ма), или хрестоматийное «без одежды среди одноклассников или на посольском приеме». Я отношу это просто за счет врожденной впечатлительности, но чем черт не шутит. Говорят, что цветные сны – это признак сумасшествия. А я голову даю на отсечение, что песок в моих снах всегда имеет золотистый оттенок, а сосны – зеленее некуда.
Я потянулся к вполне реальному зеленому полотенцу с изображенными на нем оленями и леопардами, наброшенному на спинку близстоящего стула. Аляповатость полотенца меня не смущала. Напротив, я любил смешение красок, буйство цвета и иногда самые