Он поискал глазами, куда бы ему прилечь.
– Вкалывал много! – пояснил он, зевая. – А это всё, – указал он на стол, – за работы мои. Остальное, – тут он порылся в карманах и вынул оттуда смятую пачку денег, повертел её в руках и сунул обратно, и прихлопнул её ладонью, – остальное, – продолжил он и опять устало зевнул, – остальное, ребята, потом!..
– Да ты приляг на тахту! – сказал я ему. – Вот здесь.
– Нет! – ответствовал Зверев.
– Тогда на другую тахту приляг!
– Нет!
– А где же ты ляжешь?
– Вот здесь!
Зверев достал из кармана сложенную газету, развернул её, расстелил на полу, поближе к тёплой батарее отопления, прилёг на газету, не снимая плаща, и тут же заснул.
Довлатов с изумлением, не произнося ни слова, наблюдал за всем, что происходило на его глазах в моей квартире.
Через две-три минуты, обескураженно разведя руками в стороны, сказал наконец:
– Ну и ну!..
– Это тебе не Питер, – сказал я ему на его «ну и ну», – это, Сергей, Москва. Здесь, у нас, поверь мне, пожалуйста, и не такое бывает!..
– Да, придётся поверить.
– Поверь.
– Понемногу выпьем?
– Давай.
– С чего начнём?
– С коньяка.
– Для расширенья сосудов?
– Именно так.
– Согласен.
И Довлатов открыл бутылку армянского коньяка.
Я принёс к нам в комнату с кухни стаканы, тарелки, вилки, нож. Привычный набор – для выпивки и закуски. Чтоб всё у нас было как у людей. Без излишеств и всяких красот. Самое необходимое. Неторопливо расставил всё это на столе.
Отрезал нам по ломтю свежего белого хлеба, немного грудинки, так, для начала, – пока что хватит. Остальное – потом. Осилить все припасы мы не сумеем – ни вдвоём, ни втроём – вон их сколько! Накормить можно всю нашу братию. Да ещё и останется что-то. И провизии, и питья столько, что вспоминаешь невольно послушного джинна, готового по велению твоему принести тебе что угодно, и волшебную лампу, конечно, и немало ещё чего, из восточных сказок и русских, из любых, в них вдосталь чудес. А у нас был волшебник свой – Зверев. Он все припасы принёс. На себе дотащил сюда. Чародей наш богемный. Он понадёжней Али-Бабы и получше любого джинна!.. Размышляя об этом, я поглядел на Толю, сощурясь. Тонкими жёлтыми ломтиками нарезал один лимон.
Сергей, наклонив бутылку, привычно разлил коньяк, причём, подчеркну сознательно, сделал это умело – каждому вышло ровно по половине стакана.
– За выздоровление?
– Да, давай за здоровье.
Чокнулись. И раздался звон. Почти колокольный.
Выпили. Дело нехитрое, знамо. Вроде пошло.
Закусили. Чем Бог послал. Потому что закусывать – надо.
Зверев лежал на газете и безмятежно спал. Спал – как дитя. Хотелось так почему-то сказать. Почему? Да кто его знает! Можно сказать и так: словно воин – после сражений. Богатырь. Вот-вот. Из былин. После подвигов. После деяний. После странствий по белу свету. После всяких борений с навью. Спал – и всё тут. Свой сон – заслужил.
Мы ему спать не мешали. Целебен, священен сон. Сон – это явь