В ответ на них Афраний Потит, находившийся в состоянии, близком к помешательству, выкрикнул:
– А я приношу торжественный обет верховным богам, что в день, когда божественный Гай Цезарь полностью оправится от болезни, я лишу себя жизни, потому что счастлив отдать ее во имя спасения нашего повелителя!
Грянул взрыв ликующих восклицаний. И громче всех мужество Афрания Потита превозносил парасит, которого богатый плебей взял под руку, сказав:
– Ты честный человек, и я приглашаю тебя сегодня ко мне на ужин.
– О великодушный! Да возблагодарят боги твою щедрость. А я всегда и везде буду прославлять твою добродетель!
– Говорил я, что он пригласит тебя на ужин? – прошептал иудей на ухо параситу. – А если сумеешь хорошенько обработать этого глупца, то тебя можно будет поздравить с богатым уловом сестерциев.
Он притянул к себе парасита и чуть слышно добавил:
– Сдается мне, что ты не только честный, но еще и проницательный человек. И сможешь справиться с некоторыми поручениями. На всякий случай запомни: Арон из Ефраима. У меня есть небольшая лавочка в большом районе Сигилларий, неподалеку от портика Маргатария. Мне дают кое-какие драгоценности в залог за небольшую сумму денег за расписку, которую в случае необходимости можно подменить на другую и подкупить свидетелей…
– Понятно, – вполголоса заключил парасит. – Что ж, если представится такая возможность, я вспомню о тебе, Арон из Ефраима.
Его собеседник, не проронив больше ни слова, на прощание с силой сжал руку парасита, который после этого присоединился к Афранию Потиту и удалился вместе с ним, продолжая громогласно славить своего благодетеля.
Радостная новость о добрых переменах в здоровье императора с молниеносной быстротой облетела весь Рим, неся надежду и облегчение.
Устав от бесконечных расспросов и поздравлений, Луций Кассий Херея с трудом выбрался из плотного кольца горожан, обступивших его, и поспешил вверх по улице Ретта. Через полчаса ходьбы новый друг Калигулы поднялся на холм, к которому примыкала стена Сервия Туллия, миновал Карментальские ворота и, спустившись по улице Аргилетто, очутился на Рыбачьем Форуме, откуда свернул в узкий проход между двумя зданиями, стоявшими на площади. Это была темная извилистая улочка, пропахшая рыбьим жиром и пропитанная тошнотворным дурманом гнилых водорослей. Слева и справа теснились убогие лавочки рыботорговцев, выставивших большие и маленькие корзины со своим товаром.
На почерневших от сырости деревянных подставках, освещенных тусклыми огнями коптящих факелов, переливались золотыми отблесками груды мелких краснобородок, изумрудом отсвечивали целые горы морской зелени и сверкали нагроможденные друг на друга серебряные мидии. Здесь были представлены все дары моря: от плоской адриатической камбалы до горбатых ионических устриц, от завитых перламутровых раковин до остроносой хрустальной кефали, от мельчайшей розоватой салаки до щетинистой