Узнав о повелении короля, отданном без его ведома, он сейчас же сообщил брату Сандовалю и стал совещаться о принятии мер для предупреждения опасности, которая могла возобновиться.
В королеве они нашли опасную соперницу, если она займет место любимцев.
После долгого совещания Великий инквизитор и фра-Кордова явились к королю с печальными бледными лицами и с потупленными глазами.
– Что это с вами, отцы? Отчего вы такие печальные?
– Мы не за себя опечалены, Ваше Величество, – ответил Сандоваль. – Мы печалимся за Испанию, лучший и справедливейший король ведет ее к погибели…
– А также и губит душу свою, – прибавил духовник.
– Что же я сделал? – вскричал испуганный король. – Отцы мои, скажите: какой грех я совершил?
– Один из величайших для короля: вы нарушили волю Божию, – сказал инквизитор.
– Вы, помазанник Его, – прибавил духовник.
– На вашу главу возложена Им корона Испании…
– А не на главу Маргариты Австрийской…
– Мы не порицаем вашей нежности к супруге…
– Мы верные и покорные слуги августейшей супруги Вашего Величества…
– Заслуживающей полной любви Вашего Величества…
– Бог соединил вас, и земля да не разлучит!
– И вам, Ваше Величество, не должно соединять разделенного Богом.
– Как так, отцы мои? – спросил король, которого окончательно смутили слова монахов.
– Король испанский имеет свои обязанности, а супруга его свои…
– Мешать их – есть неисполнение обоих…
– Значит, вдвое навлекать на себя гнев неба…
– Отдать вверенный скипетр королеве, значит отвечать пред Богом не только за свои грехи…
– Но и за грехи, совершенные именем Вашего Величества.
– Так предполагает духовник ваш.
– Так полагает и святая инквизиция. Она поручила мне представить Вашему Католическому Величеству, прежде чем нужно будет идти за отеческим советом к престолу папы.
Такое рассуждение, которое можно было обратить против всех фаворитов и даже против герцога Лермы, произвело на короля такое впечатление, что он, ужасаясь, воображал, что ему слышались громы ватиканские, и с робостью, смиренно, просил совета, как вести себя впоследствии. С него взяли клятву, чтобы ни в каких случаях не говорил королеве о делах государства. Он дал клятву и сдержал ее.
Когда д’Агилар и д’Альбайда пришли благодарить монарха за возвращение милости, их очень удивило и даже огорчило замешательство, с каким их принимали. Не зная причины, они могли понять, что королю тяжело их присутствие, и, раскланявшись, отправились по своим назначениям, не узнав даже, что благодетельница их была королева.
Герцог Лерма также никак не мог понять причины этого обстоятельства.