– Святой боже!
– И третье. Кому как не господину Лесдигьеру защищать баронессу от непрошенных любовников, тем паче женихов, в числе которых может оказаться конечно же католик? Вы понимаете меня? Я возвращаюсь к разговору о замужестве.
– Я понимаю вас, монсиньор.
– Я рад, что мне не пришлось вам долго объяснять. – Епископ протянул руку к двери. – Ступайте, д’Эпинак, и да будет с вами Бог! – и он очертил в воздухе крест.
Аббат слегка поклонился и вышел.
Во исполнение планов епископа аббат д’Эпинак тут же начал атаку в указанном направлении. Прошло еще несколько дней, и безутешная племянница, при жизни своего дяди боготворившая его, неожиданно получила известие о внезапной смерти мужа, которого она если и не любила, то уважала и почитала не только как законного супруга, но и как человека, представлявшего собою новый тип людей – банкиров, предпринимателей и торгашей. Ибо как женщина умная, она понимала, что старина с ее обычаями, традициями и нормами морали уже отступала на второй план, а на смену ей приходил новый строй и новый человек.
Такие понятия, как честь, доблесть, рыцарство и благородство, безвозвратно канули в прошлое, их место занимали личные деловые качества, предпринимательская хватка, труд в поте лица, добывание денег любыми путями, включая торговлю и бизнес. Последним рыцарем Франции был Генрих II, и свидетелем этого смертельного поединка был древний памятник архитектуры, мрачный осколок старины – Турнельский замок. Год тому назад Екатерина Медичи, повинуясь ветру перемен, приказала снести этот дворец и вычеркнуть таким образом воспоминание о последнем кровавом турнире и последнем рыцаре.
Человеком нового времени и являлся муж баронессы, но именно он и пострадал в числе первых от поповского мракобесия, тянущего страну назад, в пучину темноты и невежества.
Теперь несчастная вдова совсем пала духом, и в это самое время перед ней возник некий аббат из монастыря Нотр-Дам, который вкрадчивым голосом принялся уговаривать ее стать невестой Христовой. Если мысль эта недели две тому назад показалась бы ей ужасающей и отвратительной по своей сущности, то сейчас, убитая двойным горем, она вначале слабо сопротивлялась, а потом и вовсе сдалась на увещевания аббата. Д’Эпинак удовлетворенно потирал руки: через несколько дней баронесса де Савуази должна была принять постриг и монашеский сан в одном из женских монастырей под именем сестры Руперты, но… тут вмешался Лесдигьер.
Она рассказала ему обо всем накануне отречения, и он буквально вырвал ее из лап церкви, понимая, что они хотят заживо похоронить баронессу в стенах монастыря. Тогда же он догадался и о том, для чего это было нужно аббату. И Лесдигьер принял единственное правильное решение, которое, кстати, подсказал друг Шомберг. Он женился на Камилле де Савуази, а поскольку для этого требовалось переменить веру, то он сделал и этот шаг, оставив с носом епископа и аббата, затаивших с тех пор на него злобу.
Зато Камилла о большем счастье не могла и мечтать. Мало того,