Михаил Строгов (сборник). Жюль Верн

будет окончена. Скоро он добрался вместе со своим провожатым до торговой части Омска, где теперь распоряжались бухарские войска. Город был на военном положении; везде видны были отряды татар, а плавные их силы расположились биваком на площади, готовые двинуться дальше по первому приказанию. Только высокая часть города, лучше укрепленная, чем торговый квартал, не была еще взята мятежниками. Избегая людных улиц, Строгов и его спутник направились к смотрителю почтовой станции, у которого, по словам мужика, можно было достать лошадей и экипаж. В одной узкой улице наши путешественники едва успели отскочить в сторону и спрятаться за выступом стены, как мимо них проскакал отряд бухарских воинов. Во главе их ехал офицер в русском мундире. Это был Огарев. Взглянув на этого человека, Строгов побледнел от гнева: он узнал того самого путешественника, который ударил его в Ишиме. В то же время черты изменника напоминали ему старого цыгана, с которым он встретился на Нижегородской ярмарке, и тут ему стало ясно, что это один и тот же человек. Очевидно, он сначала присоединился к табору, одетый цыганом, а затем, сбросив этот костюм, достиг Омска, где распоряжался теперь как победитель.

      «Прежде всего, – думал фельдъегерь, – надо быть осторожным и избегать встречи с этим негодяем. Теперь, зная его в лицо, я сумею ему отомстить, когда настанет время».

      У смотрителя нашему герою удалось достать хорошую выносливую лошадь, так как он намеревался продолжать путь верхом, будучи теперь один. Покинуть город можно было не иначе, как поздно ночью, чтобы не обратить на себя внимание караульных, и потому Строгов решил подождать на почтовой станции. Он занял место за столиком и приказал подать себе поужинать. В комнате было довольно много народу, так как перепуганные жители спешили сюда узнавать новости. Фельдъегерь не обращал никакого внимания на окружающих, как вдруг он услышал голос, который заставил его вздрогнуть всем телом.

      – Сын мой! – произнес этот голос, и он увидел в двух шагах от себя свою мать, которая протягивала к нему руки.

      Первым побуждением молодого человека было броситься к ней на шею, но он тотчас вспомнил обещание, данное им государю, избегать свидания с матерью, чтобы не выдать себя, так как в городе все знали, что сын старухи Строговой служит в фельдъегерском корпусе. Он призвал на помощь все свое самообладание и остался спокойно сидеть на месте.

      – Миша! – продолжала мать, бросаясь к нему.

      – Кто вы, сударыня? – проговорил Строгов едва внятно.

      – Как, ты спрашиваешь, кто я? Дитя мое, ты не узнаешь свою мать?

      – Вы ошибаетесь, принимая меня за другого, – холодно отвечал фельдъегерь.

      – Миша, сын мой, неужели ты отрекаешься от меня! – воскликнула вне себя несчастная женщина.

      Еще минута, и Строгов не выдержал бы: он опустил глаза, чтобы не видеть дорогого лица матери, и с трудом проговорил.

      – Сударыня, я не понимаю, что вам угодно. Я не сын ваш и меня зовут не Михайлом. Я иркутский купец Николай Корпанов.

      Тут голос его пресекся, он поспешно встал и вышел из комнаты.

      – Сын