Что посеешь…
Ежли человек официально числится в окружающей среде бродягой – с ним может случиться все, что угодно.
Вот я как-то влип в чужие дела очень смачно. Жил в то время в заброшенной баньке. А по соседству кто-то у родителей председателя местного суда унес под покровом мрака четырех месячных поросят какой-то благородной породы. Естественно, родной сын поднял на уши все силовые структуры. Ну, менты у нас там были люди простые и прагматичные. На хрена им кого-то искать, если рядом под рукой живет бродяга. Хапнули они меня, привезли в райотдел и начали… склонять к чистосердечному признанию. Убедительно у них получалось. После пары часов убеждений мне стало все до того по барабану, что я и в убийстве Кеннеди признался бы.
Притащили меня к какому-то майору – типа, клиент созрел, во всем признался – а он посмотрел на меня, потом подошел вплотную, пальцем приподнял мне голову и как начал материться: «Мать-мать-перемать! Вы кого притащили-то? У него документов нету! И полкан линейного отдела предупреждал насчет него – если попадется, сразу отправлять к ним в отдел. Ищите другого, и чтоб хоть какой документ был». Майор вытер палец об китель притащившего меня мента и махнул рукой: «Пошли вон…»
В коридоре менты посовещались, и решили, что у них нет времени меня в линейный отдел везти. Да и видок у меня был… явно не товарный. Хотели просто выгнать. Но один из ударов сапога попал мне сбоку колена в самый что ни на есть сустав. И встать на эту ногу я не мог – падал.
В общем, отвезли они меня к железной дороге и бросили в кустах. Ну, я, как человек привычный, для начала отключился в какую-то полудрему – организм потребовал.
Очнулся я от явственного ощущения, что кто-то лазает у меня по карманам. После ментов там чего-то найти? Странные люди… Потом вдруг услышал явно девичий голос: «Ох, и ничего себе! Это что – дядя Боря, что ль? А ну, завязывайте шмонать!» Мальчишеский голос ответил: «А все равно ни х…я у него нету. А ты че, Нинк, знаешь его?» Девчонка рявкнула, как старшина на новобранцев: «Знаю! Ну-ка, быстро воды принеси в чем хочешь, а ты, Ляпа, беги ко мне домой, отца приведи».
В общем, меня, как раненого в кино, приволокли на куске брезента в какой-то дом. По дороге я пытался объяснить, что меня надо к вокзалу оттащить, а там хрен с ними, с вокзальными ментами, пусть забирают. Но родитель этой крутой девахи послал меня далеко и сказал, что в каталажку я всегда успею.
Неделю где-то я у них отлеживался в пустом курятнике на хозяйских харчах и самогоне. Оклемался, к общему удовольствию.
А в процессе отлежки Нинка-картинка рассказала мне, откуда она меня знает, и почему прониклась таким глубоким сочувствием. Сам я с трудом вспомнил эту историю.
Шел я как-то по своим делам, услышал яростный басовитый лай. А потом увидел – здоровенная дворняга с явными признаками овчарки зажала в щель между гаражами девчонку лет