Дома туфли всем рассказали о нашем триумфе. «Не может быть! Так мы больше не будем танцевать канкан? – радостно воскликнула Пышная Юбка. – Господи! Какое счастье! Я ведь совершенно измоталась, а теперь мои оборки смогут отдохнуть». «И мы перестанем осыпаться!» – подхватили перья на странной шапочке. «Хе-хе, – придушенно засмеялось боа, – может быть теперь меня перестанут подкрашивать и уберут, наконец, в чемодан? О-о, чемодан – мечта последних лет… Хотя, не будь я таким старым, вполне могло бы составить вам компанию». «Не лезь, – прошептали туфли, – ты стало слишком вульгарным».
И действительно, очень скоро старые вещи Хозяйка убрала в чемодан и стала обзаводиться новыми. Для начала она купила тонкие кружевные перчатки, которые скрывали красноту её рук. Потом принесла очень милый костюмчик, в который переодевалась после выступлений. Потом – платье…
Она больше не готовила дома, а кушала, судя по рассказам новых туфель, в очень милых кафе. Купила бельё, которое не расползалось после третьей стирки, да и меня больше не стирала, а носила, как и положено, в чистку.
Жизнь налаживалась, и, чем дальше, тем лучше.
Скоро мы начали выступать в другом варьете – крупней и солидней. Это позволило сменить квартиру и обстановку в ней. Я уже не висело на дверце, а очень удобно расположилось в новом просторном шкафу с довольно милыми соседями. На лице Хозяйки появился здоровый румянец, и она мазала руки кремом. А чемодан, где отдыхали её старые вещи, оказался прямо подо мной, в том же самом шкафу. Это не могло не растрогать, и я всем соседям рассказало, что наша Хозяйка бережлива, заботлива, и нам с ней нечего опасаться.
Увы! Опасаться, как выяснилось, было чего!
Однажды я заметило, что с трудом налезаю на её талию, да и другие костюмы жаловались – всё сложнее стало достойно облегать фигуру Хозяйки. Говорили, что она много плачет и плохо себя чувствует. А в один прекрасный день шкаф раскрылся… Хозяйка, со слезами на глазах, сняла меня с плечиков, бережно уложила в коробку и куда-то понесла. Оказалось – в магазин. Только очень и очень странный. Там был и прилавок, и вешалки с вещами, и даже примерочная, но настораживала какая-то странная убогость. И вещи были поношенные, разношерстные… Хозяйка гладила ладонью мою ткань, словно извиняясь, и без конца повторяла: «Пожалуйста, не продавайте его сразу. Я обязательно выкуплю!».
Потом она ушла, а отвратительный потный человек схватил меня руками, перепачканными в какой-то жирной еде и бросил на обувную полку под вешалкой.
Что