– Не было никакого оружия.
– Пулю подобрали?
– Не было пули.
– Но рана сквозная?
– Да.
– А пули нет?
– А пули нет, – послушно повторил охранник.
– Вы ее не нашли или не искали?
– Искал, но не нашел.
– Значит, убийца не торопился? У него было много времени?
– Почему вы так решили?
– Ну, как же... Он прицелился, увидел, нащупал и выстрелил в очень продуманную точку – между ухом и виском, так? А потом, не обращая внимания на колотящееся в судорогах тело, принялся искать пулю и ушел вместе с ней. И с оружием. Я правильно понимаю происшедшее?
– Ничего не могу возразить, – Вохмянин беспомощно развел руки в стороны.
– Ведите нас к хозяину.
– Какому... хозяину?
– Мертвому! – с вызовом произнес Пафнутьев, чем окончательно сбил с толку охранника. – Коли не уберегли живого, ведите к мертвому.
– Как-то вы выражаетесь...
– Как?
– Я бы сказал – недостаточно почтительно.
– А вы? Вы – телохранитель, вы почтительно выражаетесь о своем хозяине?
– Так ли уж важно, как я выражаюсь, – пробормотал Вохмянин.
– Вот и я о том же, – с легким раздражением подхватил Пафнутьев. – Так ли уж важно, как я выражаюсь. Убийца в доме, я правильно понимаю?
Вохмянин остановился, постоял, опустив голову, словно увидел на полу что-то важное, потер кончиками пальцев складки лба, поднял глаза на Пафнутьева.
– Вы видели собаку у входа? Среднеазиатская овчарка. Ростом с теленка. Она никого не впустит.
– И не выпустит?
– Своих, конечно, выпустит, но чужих... Нет.
И Вохмянин направился к круглой башне, в которой была смонтирована винтовая лестница. Видимо, вначале ее сварили из металлических уголков, а уже потом на них закрепили дубовые ступени. Лестница была еще не закончена, предполагалось, что металл будет обшит дубом, и тогда башня приобретет обжитой вид. Лестница освещалась тусклым светом, идущим откуда-то сверху; дубовые ступени, привинченные к уголкам стальными болтами, даже не поскрипывали под ногами полудюжины гостей.
Вохмянин остановился на третьем этаже, подождал, пока все поднимутся в небольшой холл, отделанный вагонкой.
– Здесь, – сказал он, показывая на дверь. – Спальня.
Шаланда решительно шагнул вперед и первым вошел в комнату. Но там оказалось совершенно темно, и он беспомощно оглянулся. Вохмянин протиснулся между дверным косяком и застрявшим в дверях Шаландой, нащупал выключатель, нажал кнопку.
Свет оказался мягким, сумрачным.
Но главное, что было в этой комнате, все увидели сразу.
На широкой двуспальной кровати, отделанной дубовой резьбой, разбросав руки в стороны, лежал громадный детина с залитой кровью головой.
– Я не стал поправлять тело, – пояснил Вохмянин, – вдруг, думаю, вам это не понравится.
Объячев был в белом махровом халате с подкатанными рукавами, обнажившими сильные, крупные руки.