– Тяжеловесную мебель решили изготовлять, Николай Петрович? – спросил Епихин. Хотел он того или нет, но вопрос прозвучал с издевкой, и Долгов это уловил. И в ответ только кивнул. Да, дескать, совершенно правильно, все так и есть, будем делать тяжеловесную мебель.
– Поясняю. Мы не будем делать изящные, точеные кухонные табуреточки, которыми завалены подмосковные магазины. Украшением нашей продукции будет хорошо обработанная сосновая поверхность. Она будет светиться на солнце, Валентин Евгеньевич, и радовать глаз не только покупателю, но и его детям, а то и внукам. Я бы, например, не отказался приобрести такой комплект кухонной мебели. А если не отказываюсь я, то не откажется и многомиллионная армия наших уважаемых потребителей.
– Вы у нас вроде лакмусовой бумажки, – усмехнулся Епихин.
– Я готов быть для вас даже туалетной бумажкой, но мы запустим эту мебель.
– Когда будет ангар, – уточнил Епихин.
– Да, когда будет ангар.
Разговор неожиданно, как бы на ровном месте, вдруг приобрел некоторую остроту. Никто не возражал Долгову, но сопротивление, невысказанное, внутреннее сопротивление он почувствовал, и привычная улыбка незаметно сползла с его лица. Теперь за столом сидел властный, упрямый руководитель.
– Есть эскизы? – невинно спросила Катя, и Долгов снова улыбнулся, благодарный за мимолетную поддержку.
– Есть прекрасные эскизы! – воскликнул он. – Я просто пошел на выставку под названием «Сосна» и набрал там проспектов – от табуреток до вешалок. Люди уже все придумали, нам остается только поблагодарить их за проделанную работу, – он вынул из ящика стола пачку глянцевитых проспектов с выставки. Все предметы, от табуреток и до вешалок, действительно выглядели прекрасно. Да, они были тяжеловатыми, но в этом была добротность, надежность, о которых люди давно забыли, привыкнув за свою жизнь к вещам, сделанным кое-как, вещам, которые, принеся из магазина, нужно было подгонять, соскабливать заусеницы, покрывать лаком, выравнивать ножки, склеивать…
– Эти вещи будут дорогими, – пробормотал Епихин, листая проспекты, причем листал он как-то нервно, не вглядываясь в фотографии, а как бы даже преодолевая свое раздражение.
– Да! – радостно воскликнул Долгов. – Они будут дорогими. Но оправданно дорогими! Покупатель это чувствует. Он сразу видит, когда его дурят, а когда предлагают нечто достойное.
– А сосна должна быть выдержанной, – продолжал Епихин.
– Да! – опять закричал Долгов. – Она должна быть сухой, без трещин, она должна быть достаточно толстой, никакие хлысты тут уже не пройдут!
– Да уж, – пробормотал Епихин.
– Тут тебе, Валя, придется подсуетиться!
– Подсуетимся.
– Что-то я не вижу восторга в твоих глазах? Что-то я не вижу радости безудержной? А?
– Будет радость, – заверил Епихин унылым голосом. – И восторг будет, и ликование.
– А для