Гомулка меня встретил приветливо, он был на ногах, не в постели. Лицо его было перевязано какой-то широкой черной лентой, выглядел он довольно экстравагантно.
Мы приступили к беседе. Он рассказал о положении дел в Польше и дал свои оценки. Не помню, сколько времени я у него провел, но я остался очень доволен и встречей, и беседой. Гомулка на меня произвел очень хорошее впечатление.
По возвращении из Варшавы я заехал в Москву и рассказал Сталину о проделанном. Кроме того, оставил записку, где подробно описал, в каком состоянии увидел Варшаву, что именно мы сделали, какое впечатление на меня произвели различные люди. Уделил много внимания встрече с Гомулкой, который был для нас фактически новой личностью. Сталина очень интересовало, что он за человек. О Гомулке я высказал только положительное. И не об одном Гомулке, но и о других польских политических деятелях. Однако с ними Сталин встречался и раньше, а вот Гомулка был для него человеком новым.
Товарищ Берут на меня произвел особо теплое впечатление. Но я почувствовал его главный недостаток – мягкость. Он показался мне не совсем организованным человеком, не чувствовалось у него организаторской жилки. Его же мягкость, его человечность и безусловная убежденность коммуниста и такой человеческий подход к людям располагали к нему. Эти качества я чувствовал. И на всем протяжении короткой общественной жизни товарища Берута как руководителя Польши они проявлялись при обсуждении вопросов, которые возникали между нашими государствами.
Сейчас, когда я в отставке, раз в год, по пути из Варшавы в Тбилиси, приезжает дочь Берута, Кристина, и останавливается у нас. Она вышла замуж за архитектора и живет в Грузии. Мы с Ниной Петровной принимаем ее, и эти встречи напоминают нам о хороших временах, когда был жив ее отец и наш друг.
После освобождения Варшавы участие Ванды Львовны в руководстве Польским комитетом стало не столь активным. Она жила в Киеве и только наезжала в Варшаву или Люблин. Я забегаю несколько вперед, но когда Польша была полностью освобождена (я часто встречался с Корнейчуком и Вандой Львовной, они бывали у меня на квартире, мы дружили, я любил беседовать с Вандой Львовной, ее было очень приятно слушать), я высказал ей сожаление:
– Скоро, Ванда Львовна, мы будем с вами реже встречаться.
– Почему? – удивилась она.
– В связи с вашими обязанностями. Вам, видимо, придется переехать в Варшаву. Естественно, реже вы будете приезжать в Киев.
– Нет! – Она была человек резкий. – Нет, не-е-т. Я туда не поеду.
Так растянуто, но твердо произнесла: «Нет!» Она сказала, что поедет на постоянное жительство в Варшаву только