– Ну и вопрос ты задал! – изумился инспектор. – Не знаю, каким для этого надо быть человеком. Но у него не было машины – как ты помнишь, на ней уехала его жена. А центр находится в миле от Хайлендз.
– Знаю. У него действительно артрит бедра?
– Если даже и нет, у него не было машины. Он мог пойти пешком, и есть еще автобус. Но если хочешь убить жену, почему бы не сделать это дома, как поступает большинство?
Вексфорд не смог удержаться от смеха от такой безразличной готовности согласиться с убийством на дому.
– Может, так и было, мы пока не знаем, – ответил он. – Мы не знаем, умерла ли она на автостоянке или ее тело только бросили там. Мы даже не знаем, вела ли она машину.
– Ты имеешь в виду, что за рулем мог сидеть сам Робсон?
– Посмотрим, – сказал старший инспектор.
Они приехали в Хайлендз, и Лесли Арбел открыла им входную дверь. Она не напомнила Вексфорду его собственную дочь – с его точки зрения, Лесли совсем не походила на Шейлу. Он увидел лишь хорошенькую девушку, которая сразу же поразила его тем, что была исключительно хорошо одета, почти абсурдно хорошо одета для траурного утра выходного дня за городом в доме у недавно потерявшего жену дяди. Она представилась и объяснила, что не стала ждать предварительно намеченного времени своего визита, а приехала утром в пятницу.
– Дядя наверху, – сообщила Лесли. – Он лежит. Приходил врач и сказал, что он должен отдыхать как можно больше.
– Всё в порядке, мисс Арбел. С вами мы тоже хотели бы побеседовать, – ответил ей Вексфорд.
– Со мной? Но я ничего об этом не знаю. Я была в Лондоне.
– Вы знаете свою тетушку. И можете рассказать нам что-нибудь о том, каким она была человеком, лучше, чем ваш дядя.
Девушка ответила весьма педантично:
– Правильно, но это он – мой настоящий дядя. То есть моя мать была его сестрой, а Гвен была моей тетей, так как вышла за него замуж.
Вексфорд кивнул, сознавая, что его нетерпение заметно. Он мысленно призвал себя к осторожности, чтобы не сделать поспешного вывода, что свидетельница безнадежно глупа. Арбел провела их в пестро обставленную гостиную Робсонов, где Вексфорда ослепили никак не гармонирующие друг с другом рисунки на тканях: цветы на ковре, цветы более сдержанных узоров на шторах, деревья и фрукты на обоях, половичок с узором из ромбов… Пламя газового камина лизало вечные угли. Девушка уселась, и теперь у нее за плечом из серебряной рамки ее собственное лицо улыбалось. Первый же вопрос полицейского очень удивил ее:
– Эти шторы – они новые?
– Простите?
– Разрешите, я задам вопрос иначе. На этих окнах когда-нибудь висели другие шторы?
– По-моему, у тетушки