В сумерках трудно было рассмотреть лица людей. Но мы чувствовали, что они правильно понимают командование. Война уже многому научила.
Ночь. Двинулись. Сыпал крупный дождь. Проселочные дороги раскисли.
Время от времени – остановки для подтягивания отстающих и выравнивания колонн. Больше всего задержек из-за машин, а набралось их около сотни. То и дело вытаскивали из грязи с помощью танков.
В 15 км был намечен первый привал близ одной из деревень. При подходе к ней разведчики, а затем и головная застава натолкнулись на немецких мотоциклистов и пехоту на двух машинах. Завязали бой: поддержанные двумя танками, быстро разделались с противником. Немцы разбежались, оставив убитых, разбитую машину и несколько мотоциклов. В этой стычке главные силы нашего отряда не участвовали.
В пути неоднократно вспыхивала то слева, то справа перестрелка между нашими разъездами и мелкими группами немцев. Это настораживало людей, не внося никакого замешательства.
Поход проходил спокойно. Соблюдался строгий порядок.
В деревушке – не помню, право, названия – расположились на кратковременный отдых. Людям надо было поесть. (Между прочим, в Туманове, где к нам присоединились кавалеристы, на железнодорожной станции застряли продовольственные эшелоны; мы взяли все, что удалось, на свои грузовики, а остальное взорвали…)
Я, Лобачев, Малинин и еще кто-то из офицеров штаба и политотдела армии зашли в избу. Охваченные заметной тревогой, хозяева встретили гостеприимно. Вбежал мальчишка.
– Ну, юный разведчик, какие новости?..
Он, застеснявшись, сказал, что перед вечером через деревню прошли три фашистских танка и машин пять с солдатами. Хозяйка добавила: беженцы из Ново-Дугина и Тесова – это километров пятнадцать севернее – передавали, что там много вражеских танков и автомашин. Прут – спасу нет…
Ее прервал мужской голос из темного угла избы:
– Товарищ командир, что же вы делаете!..
Я повернулся и присмотрелся. На кровати лежал седобородый старик. Оказалось, отец хозяйки.
Пронзительно уставившись на меня, он говорил голосом, полным горечи и боли:
– Товарищ командир… сами вы уходите, а нас бросаете. Нас оставляете врагу, ведь мы для Красной Армии отдавали все, и последнюю рубашку не пожалели бы. Я старый солдат, воевал с немцами. Мы врага на русскую землю не пустили. Что же вы делаете?..
Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их как пощечину, да и все присутствовавшие были удручены.
Конечно, мы попытались разъяснить, что неудачи временные, что вернемся обратно. Но, откровенно говоря, не осталось уверенности, что успокоили старого солдата, дважды раненного в Первую мировую войну и теперь прикованного к постели. При расставании он сказал:
– Если бы не эта проклятая болезнь, ушел бы защищать Россию.
Снова в пути. Шагаю, а из головы никак не выходит эта