– Не говори мне об отце, – помрачнел лицом Эрланд. – Мне противно само его имя. Если уж я и приду когда-нибудь в Альвхейм в поисках убежища, то только к королю Эгилю, моему брату, но никак не к Вёлунду.
– Договорились, – тут же согласился Эгиль. – А я приму тебя со всеми подобающими положению брата короля почестями.
«Эгиль, конечно, хитер и всегда тянет одеяло в свою сторону, но он пока единственный, на кого я могу сейчас положиться, – размышлял Эрланд, садясь в машину. – При дворе Нидавеллира благодаря стараниям Нидуда моя репутация очень сомнительна. Семья уже давно повесила на меня ярлык этакого неполноценного выродка, дварфа второго сорта, и для того, чтобы переубедить их в обратном, понадобится слишком много сил и времени. Значит, ставку придется делать не на семью конунга, а на простых дварфов. Это вполне возможно, поскольку непомерная жадность и дикая жестокость ближайшей родни Нидуда очень многих настроила против знати. Но это уже потом. Сейчас первым делом необходимо заняться мальчишкой. Задачу Эгиль, конечно, поставил сложную. Как убедить того, кто считает меня врагом, поверить моим словам? Здесь нужно не только досконально продумать то, что сказать, но и мастерски сыграть свою роль. Брат подсказал верное направление действий, но для того, чтобы подобрать ключ к сердцу мальчишки, нужно лучше узнать его. Если сразу начать с того, что я присутствовал при чудовищных пытках его матери, то он может, не дослушав рассказ до конца, просто попытаться убить меня. Нет, для начала нужно представить себя точно такой же жертвой изверга Нидуда, как и Регина, рассказать как можно подробнее свою собственную историю, а главное, ни в коем случае не проговориться о том, что мать мальчишки попала в руки этого палача не без моей помощи. Сообщить о том, что его мать жива, действительно лучше промежду прочим, так, словно я искренне уверен в том, что Виктор и без меня знает об этом. В общем, здесь есть над чем подумать».
Эрланд завел мотор и тронул машину с места. Ему нравилось управлять автомобилем, и здесь Эгиль тоже был прав. Многое из того, что придумали люди, вполне могло бы украсить жизнь и быт как альвов, так и дварфов. Если Вёлунд хоть как-то объясняет свой отказ от технических достижений людей тем, что их применение может привести к духовной деградации альвов, то мотивы Нидуда и вовсе уж непонятны. В Нидавеллире слова «духовность» не ведали отродясь, а если даже и знали о его существовании, то использовали не иначе как ругательство.
Как и брат, Эрланд любил жить в Мидгарде. Только здесь он чувствовал себя отчасти свободным и, не будь постоянного надзора со стороны Нидуда, с удовольствием остался бы в этом мире навсегда. Хотя слово «навсегда» в применении к землям смертных имеет весьма ограниченный срок. Не возвращаясь к истокам того, что питает твое бессмертие, ты рискуешь