Монтеро с Сольдини повели себя по-деловому. Они предложили начать с «Барселоны», сославшись на знакомство с Орасио Гаджиоли, выходцем из Росарио, живущем в Барселоне. Он занимался всем, что приносило деньги: торговлей, недвижимостью, футболом и, по слухам, сколотил недурное состояние. Отец слышал об Орасио Гаджиоли, но не знал его лично. Сольдини сказал, что Гаджиоли знаком с агентом Хосепом Мингельей, который близок к недавно избранному президенту «Барселоны» Жоану Гаспару. Обычная для Аргентины ситуация, которая называется «кузен сестры его жены был соседом шурина моего дяди». Никто не давал никаких гарантий, но нить, протянувшаяся аж до самого президента клуба, не могла не произвести на нас впечатления.
На всех нас, кроме моего отца. Он вцепился в агентов мертвой хваткой, требуя максимальной ясности и гарантий. Нам пообещали гарантии, как только в Испании увидят видеозапись с моей игрой. После того как видеозапись была отправлена Орасио Гаджиоли, нас с отцом пригласили в «Барселону». Сольдини заверил нас, что мои проблемы с лечением не послужат препятствием в том случае, если я произведу должное впечатление. «Барселона» – богатый клуб, и там ценят перспективных игроков.
Семейный совет, посвященный тому, как нам быть дальше, длился недолго. Было решено попытать счастья в Европе, раз уж в Аргентине нам не от кого ждать помощи. Если у меня все пойдет хорошо, то можно будет перебраться в Барселону всей семьей. Мои братья Родриго и Матиас в то время еще хотели заниматься футболом, и Европа их манила. Кроме того, жизнь в Испании казалась нам более привлекательной с экономической точки зрения. Аргентина стояла на пороге очередного кризиса, отец всерьез беспокоился, что из-за сокращений может потерять работу. А в Барселоне – в том случае, если я буду принят в клуб, – ему обещали достойную работу. Я понял, что он (и вся наша семья) собирается сделать ставку на футбол, то есть на меня. В футболе виделась гарантия обеспеченного будущего. У нас замечательная семья. Мы держимся друг за друга и принимаем решения сообща.
Я все понимал, я был согласен на отъезд, но мне было очень жаль уезжать из родного города. В Росарио оставалась частица моей души.
Покидая Росарио, я дал обет Господу: я пообещал, что если буду в состоянии помочь, то не откажу в помощи человеку, попавшему в такое же положение, в котором очутился я.
Покидая