– Ах, старик, – вскричал Дулеб, – что ты мне напомнил!
Он остановился и закрыл руками глаза свои.
– Ну что ж ты? – сказал незнакомец. – Садись, что ль!
– Нет! – прошептал тихим голосом Дулеб. – Он велел любить и злодеев своих; он дает, он и отнимает, – да будет его святая воля! Ступай! Я не еду с тобою.
Незнакомец взглянул с удивлением на Дулеба, опустил весло, и легкий челн его запорхал по синим волнам Днепра.
– О ком это он говорит? – спросил один из рыбаков, глядя на Дулеба, который сел на прежнее место.
– Вестимо о ком, – отвечал другой рыбак, – о нашем великом князе! Кто ж, кроме его, и дает, и отнимает? Ведь он один в нас волен.
– А злодеев-то своих любить он также приказывает?
– Как же! Разве нам не велено жить в любви и совести с варягами, а что они – други, что ль, наши?
– А что, парень, – прервал детина с рыжею бородою, – ведь этот долговязый себе на уме! И впрямь житье-то наше незавидное. Эх, кабы воля, да воля! Что бы нам хоть одного проклятого метальника покупать в Днепре?
– А там добрались бы и до всех, – прервал старик, – и злых и добрых – топи всех сряду. Нет, ребятушки, как у нашего брата руки расходятся, так и воля будет хуже неволи.
– Да за что ж, дедушка, в старину-то нас никто не обижал?
– Право? Да вы, никак, в самом деле поверили этому краснобаю? Эх, детушки! Я два века изжил, так лучше поверьте мне, старику. Бывало и худо и хорошо, что грех таить: и при бабушке нашего государя, премудрой Ольге, злые господа народ обижали, и при сыне ее, Святославе Игоревиче. Коли без того! Ведь одному за всеми не усмотреть. Кто говорит? И при нашем батюшке, великом князе, подчас бывает со всячинкою. Да что ж делать, ребятушки? Видно, уж свет на том стоит!
– Да о каком он все толковал Аскольде, дедушка?
– Неужели не знаешь? Ну вот что похоронен там… близ места Угорского, над самою рекою.
– А кто он был таков?
– Прах его знает! Так, какой-нибудь ледащий[24] князишка. Чай, в его время ленивый не обижал Киева. То ли дело теперь, и подумать-то никто не смеет. Вот недавно завозились было ятвяги да радимичи: много взяли! Лишь только наш удалой князь брови нахмурил, так они места не нашли. Что тут говорить! – продолжал старик с возрастающим жаром. – Да бывал ли на Руси когда-нибудь такой могучий государь; да летал ли когда по поднебесью такой ясный сокол, как наш батюшка Владимир Святославич?..
– Правда, правда! – закричали почти все рыбаки.
– А как выйдет наш кормилец, – промолвил один из них, – на борзом коне своем, впереди своих удалых витязей – что за молодец такой! Так, глядя на него, сердце и запрыгает от радости.
– Да как сердцу и не радоваться, – подхватил другой, – ведь он наш родной, ему честь – нам честь!
– Эх, ребята, – вскричал третий, – напрасно мы не связали этого разбойника! Леший его знает, кто он