Списание половины греческого долга нанесло кошмарный удар по кипрским банкам (их убытки достигли четверти национального ВВП), бывшим основными держателями этого долга. Однако этот удар был вполне очевиден заранее, как и снижение цен на недвижимость (явное даже для не следящих за ценами на нее, – хотя бы по массовому выходу этой недвижимости на российский рынок).
Грозные звоночки в виде отказа европейских властей от весьма умеренных объемов помощи Кипру звенели и за несколько месяцев до начала кипрской трагедии.
Однако в целом кипрская макроэкономическая статистика была, при всей тревожности, далеко не самой плохой, а опыт урегулирования испанского и, в особенности, греческого кризиса пробудил у вкладчиков банков уверенность в своих деньгах. Возникло ощущение, что не только в еврозоне, но и в Евросоюзе в целом действуют определенные стандарты урегулирования финансовых проблем, по которым бремя кризиса распределяется между кредиторами страны и ее банков, с одной стороны, и ее населением, с другой. Первые страдают за доверие к европейскому, а второе – к национальному регулятору, но банковская система в целом сохраняется, и ее клиенты обходятся легким испугом.
На Кипре был применен совершенно иной подход, в корне отличный от прежних, показавшихся многим общеевропейскими нормами.
Первоначальное требование «евротройки» было совершенно иным и заключалось в беспрецедентном конфискационном налогообложении депозитов: за ошибки европейского регулятора и кипрского правительства было предложено заплатить «третьей стороне» – держателям депозитов. При этом власти Европейского Союза наглядно продемонстрировали, что, вопреки всем юридическим формальностям, отнюдь не считают Кипр его частью, так как их требование конфискационного обложения депозитов менее 100 тысяч евро прямо противоречило европейским гарантиям сохранности таких депозитов.
Помимо формального противоречия действующему законодательству Европейского Союза, это требование было абсурдно по существу, ибо требовало платить свою долю во внешнем долге вкладчиков даже тех банков, которые были вполне устойчивыми и, в частности, не имели чрезмерных долгов. (Как минимум, таким банком была кипрская «дочка» ВТБ; при всей очевидной для россиян сомнительности происхождений капиталов отечественной «офшорной аристократии» нельзя не отметить, что регуляторы Евросоюза и еврозоны без колебаний принимали эти деньги в своей банковской системе, то есть по умолчанию считали их «чистыми».)
Таким образом, «евротройка» попыталась реализовать в отношении Кипра принцип обезличенной «коллективной ответственности» – тот самый, в соответствии с которым берут заложников, или расстреливают каждого десятого,