Жена угомонилась и выключила телевизор. Пресытившись обвинениями, Витя устало отложил дневник, переоделся и улегся спать. Перед сном он успел подумать: скорей бы настало утро, чтобы он сбежал из квартиры в лавку Дениса и поговорил по душам с Миланом, который хоть и бабник, но понимал женщин лучше любого психиатра.
– Жить так ты должен, чтобы после смерти в аду сказали тебе: «Извините, мы вас не пустим. У нас здесь приличные люди».
Это банальная фраза, когда-то брошенная вскользь студентом филфака, прозвучала неожиданно ново. По крайней мере, так показалось Полине. «Голос», – поняла она причину своего внимания к молодому мужчине, сидевшему за соседним столиком. Он говорил уверенно и с достоинством. Гам в накуренном зале, песни со сцены не могли заглушить вибрацию его баритона. Полина была заинтригована, он же, погруженный в беседу, не замечал женщину.
– Ильяс, нам нужно поговорить. – Щетинистый мужчина, красивый, уверенный в себе, но с каким-то внутренним изъяном, пробивавшимся сквозь хорошо скроенный костюм, легко тронул собутыльника за плечо.
– Милан, одну секунду, крохотную, как горчичное зерно. – Ильяс схватил стакан с виски и переместился на диван. Собеседники живо стали что-то обсуждать, Полина следила за мимикой татарина с тонкими руками, наконец поняла, что хочет с ним переспать.
– Альбина, у меня просьба: ты можешь взять телефон у того парня, когда я уйду?
Подруга недовольно посмотрела на Полину и попыталась найти нужные слова, чтобы отказать:
– Я, что, похожа на сводницу? Если хочешь – подойти и спроси!
– Ну, Альбина… – Полина провела ладонью по голове подруги. – Пожалуйста…
Девушка почувствовала, что снова не может отказать обаянию знакомой, которая терлась словами об уши, как кошка – о ногу хозяйки.
– Хорошо, – она выдохнула, – только это в последний раз, запомни!
– Спасибо тебе! – Полина поцеловала девушку и начала собираться. Она терпеть не могла табачный дым и последние полчаса провела здесь только ради наблюдений. Ей вдруг подумалось, что парень, младше нее лет на 15, стал бы отличным экспонатом в обширной коллекции бывших и нынешних любовников. Она никому не признавалась, но хранила в коробке на балконе реликвии, доставшиеся от знакомых по постели: от кого-то сохранился шейный платок, от кого-то – плохие стихи на салфетке, от кого-то – так и неиспользованные презервативы. Карта прозрачных букв любовников ширилась,