– У меня была контузия, Майкл!
Миша согласно кивает. Контузия все объясняет. Удобная вещь.
Когда темень накрывает линию фронта, выбираюсь из траншеи. Из проволочного заграждения вытащена секция, главное – на обратном пути не заблудиться. По сторонам оставленного мне коридора солдаты постреливают в сторону германских окопов. Выстрелы заглушают шаги. Ползти по мокрой земле – занятие малоприятное, да и глупое. Пригнувшись, иду к поваленному дереву. В руке браунинг. Миша предлагал взять винтовку, но мы не идиоты. В кого целиться ночью? Здесь нужно, как Дубровский…
Немцы на выстрелы не отвечают. То ли экономят боеприпасы, то ли не пришли в себя. Днем не предпринимали попыток вытащить убитых, чему способствовала прицельная стрельба вольноопределяющегося. Убить мы их не убили, но напугали здорово.
Сапоги скользят по влажной земле, пару раз сваливаюсь в воронки, но без последствий. Вот оно – дерево! Осторожно перелезаю ствол, иду вдоль. Носок сапога задевает что-то мягкое. Он! Трогаю – холодный! Пистолет – в карман!
Первым делом забираю и закидываю за спину винтовку. Снимаю с трупа ремень с подсумками – без патронов никак! Обшариваю карманы, перемещая их содержимое в свои. Никаких эмоций, сотни раз проделывали. Законная добыча… Теперь навестим второго. У помощника винтовки нет, а вот подсумки с патронами… Очень кстати! Бинокль – еще лучше. Тот, что ссудил мне Миша, подлежит возврату. Будет свой. Что еще? Плоский винтовочный штык – не помешает. Содержимое карманов… Пора.
Показалось? Осторожные шаги со стороны немецких окопов. Бежать? Выстрелят на шум. В темноте попасть трудно, но пуля – дура. Затаиваюсь, браунинг в руке.
– Герр обер-лейтенант! Вас ист лоос?
Спрашивает, что случилось, голос тихий, испуганный. Это хорошо – робкие нам на руку. Молчим. Шаги осторожно приближаются. Привыкшие к темноте глаза различают на фоне неба согбенную фигуру. Винтовка за спиной, гость один и явно не настроен на схватку…
Пистолет – в карман, штык-нож покидает ножны. Ложусь на спину, тихий стон. Немец подходит, наклоняется:
– Герр обер…
Лезвие упирается в горло гостя:
– Рухэ!
Приказал вести себя тихо, мой немецкий плох, но меня поняли. Немец застыл, согнувшись, только кадык дергается. Не порезался бы! Медленно привстаю:
– Хенде хох! Фортверс, марш-марш!
Судорожный кивок – понял. Толкаю немца в сторону своих окопов. Перелезаем ствол дерева, топаем. Через десяток шагов он сваливается в воронку. Легкий вскрик, но его вряд ли слышат – немцы молчат. Помогаю бедолаге выбраться. Шепотом поясняю, что впереди еще воронка. Снова крикнет – капут! Кивает часто-часто. Спекся. Незаметно прячу штык в ножны – не понадобится. Быстрым шагом идем к своим.
– Стой, кто идет! – Клацанье затвора.
– Православные, братцы!
– Читай молитву!
– Отче наш, иже еси на небесех…
– Проходи!
– Со