• Братия спросили св. Антония: «Если кто скажет: я ничего не буду брать у братий и сам ничего не буду им давать – для меня достаточно моего, – хорошо ли это?» Св. Антоний отвечал: «Дети мои! Кто таков, тот жесток сердцем, и душа у него – душа льва. Его должно считать отчужденным от сообщества всех добрых людей».
• Величайшее из безобразий есть безобразие заповедовать другому делать то, чего сам не исполняешь, ибо никакой не получим мы пользы от чужих дел.
• Кто не принимает наставлений, не говори их тому.
• Старайся достигнуть того, чтобы все люди благословляли тебя.
• Брат сказал: что должно делать, отче, чтоб возмочь непрестанно быть с Богом? Старец ответил: невозможно уму всегда быть с единым Богом, если не стяжет он следующих добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание иссушает похоть, а молитва, отрешая ум от всех помышлений, нагим представляет его Самому Богу. Эти три добродетели совмещают в себе все правды, и без них ум не может пребывать с единым Богом.
• Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога. Но в такое любительное настроение невозможно прийти тому, кто имеет пристрастие к чему-либо земному.
• Любовь рождается от бесстрастия; бесстрастие – от упования на Бога; упование – от терпения и великодушия; сии последние – от воздержания во всем; воздержание – от страха Божия, а страх – от веры в Бога.
• Чей ум прилеплен к Богу любовию, тот ни во что ставит все видимое, даже самое тело свое, как бы чужое.
• Блажен ум, который, минуя все твари, непрестанно услаждается Божественною красотою.
• Любящий Бога ангельскою жизнию на земле живет, постясь и бдение совершая и о всяком человеке всегда доброе помьттттляя.
• Кто что любит, тот то и объять всячески желает, а все препятствующее в этом отстраняет, дабы сего не лишиться. Так и Бога любящий печется о чистой молитве, а всякую страсть, полагающую ему в том препону, из себя извергает.
• Брат сказал: «Вот, отче, я оставил все: родство, имение, утехи и славу мира, так что у меня ничего нет, кроме этого тела, и, однако ж, брата,