Тимми прикоснулся к шляпе и подкрутил воображаемые усы.
– Неплохая идея! Должен признаться, что строю планы примерно в указанном вами направлении. Возможно, стану дипломатом. Хьюго тоже стремится к этому.
И Тимми расплылся в улыбке. Он был постоянно в кого-то платонически влюблен. В данный момент, насколько было известно Уинтеру, предметом увлечения служил молодой человек из Нового колледжа, придерживавшийся безнадежно ортодоксальных взглядов.
– Вы о Хьюго Топлэди? Но, как я полагаю, он учился в Итоне, верно? Вам не кажется, что лучше было исполнить желание отца и тоже получить аттестат зрелости там, если вас манит к себе дипломатическое поприще?
– В наши дни стали допускать много отклонений от прежде общепринятых правил. И, как я подчеркнул, это только план, одна из возможностей. Но я в любом случае не хотел бы связывать себя занятиями наукой. Вот папу она увлекает в редкие часы, когда он свободен от Паука. И Белинду тоже.
– Белинду?
– Да, мою старшую сестру. Отец поглощен творчеством Поупа. И даже назвал дочь именем девушки, которую изнасиловали в одной из его поэм[17].
Уинтер в ответ издал невнятный звук, напомнив самому себе Маммери.
– Расскажите об этом на собеседовании в Министерстве иностранных дел, – сказал он. – Совету из седовласых отставных послов такой подход едва ли придется по душе. Но мы, по крайней мере, сдвинулись с мертвой точки. Итак, у вас есть сестра по имени Белинда. Продолжайте же знакомить меня с остальными членами семьи Элиотов. – Он сделал паузу. – Хотя при условии, что вам это нужно. Поскольку, как я начинаю подозревать, вы вовлекли меня в эту увеселительную прогулку только потому, что рассчитывали с моей помощью получить разрешение на отлучку из колледжа.
Тимми совершенно детским жестом показал, что готов перерезать ладонью собственное горло.
– Клянусь, это не так. Но, между прочим, вам было трудно добыть его?
– Чрезвычайно. В полночь я вынужден был беседовать на эту тему в спальне Бентона, и это после напряженного обсуждения ее в гостиной. Пришлось пустить в ход лесть, а потом и подкуп. Я посвятил его в одну лингвистическую проблему, которой прежде хотел заниматься единолично.
– Бедный мистер Бентон. Я, увы, не стал одним из его любимчиков. Кстати, об упомянутом вами оксфордском нервном тоне. Бентон, вероятно, типичный его носитель?
Уинтер задумчиво посмотрел на своего воспитанника.
– Нет, Бентон для нас скорее предмет импорта. Но нервишки у него шалят как положено. Почему вас это