– Веру можно испытывать лишь тогда, когда она имеется. – Я облокотился на теплую еще от дневного солнца стену и прищурил глаза. – А у тебя всей веры – дюжина заученных наизусть молитв, смысла которых ты и наполовину не понимаешь, да прочитанная по обязанности Книга Деяний Троих. Как ты вообще в послушники-то попал? Сын князя все же, не абы кто.
– Да… – расстроенно пробормотал Тумил, махнул рукой и на какое-то время замолк, затем тяжело вздохнул и произнес совсем уж невесело: – У отца только и богатств всего, что княжеский титул. А на деле – пара нищих горных деревенек и крепостица на скале, которую ни защищать некем, ни отреставрировать не на что.
Ну прям классика. «Ковры молью проедены, овцы давно съедены».
– И старших братьев, поди, у тебя целый табун?
– Ага, – кивнул Тумил. – Шестеро. Да трое сестер, тоже старших, а им же приданое надо. Я-то последыш. Ну и… Не хватило, в общем, у отца денег, чтобы мне кольчугу, коня и саблю справить.
Он с отсутствующим видом начал разглядывать окружающие горы. Ну, ясно, что разговор для него неприятен.
– Не грусти, – вздохнул я. – Тут жить тоже можно. Иной раз даже и долго, вон на меня только, старого, глянь. А витязей убивают уж больно часто.
– Ну да, – неискренне согласился паренек и тяжело вздохнул.
– Ладно, время позднее, а завтра еще брата Шаптура провожать. Пора по койкам. – Я попытался встать и рухнул обратно на скамейку, схватившись за спину. – Ах ты ж, Трех Святых и всю Великую Дюжину об пень-колоду! Помоги-ка встать, «внучок»…
– Это тебе, брат Прашнартра, за твою злоязыкость боги больную спину послали, – пробормотал Тумил, но подняться помог.
– Да кабы только это… – прокряхтел я, припоминая свою встречу со светоносным существом. – Еще всяких молодых да резвых, которых в детстве пороли мало, чтобы чужую старость уважали. Прислони-ка меня к стеночке.
– Ох и вредный же ты дед, скажу я тебе, – хмыкнул Тумил. – Но умный.
– Это точно, – согласился я, постепенно распрямляясь. – Полная спина ума.
– Тебе, может, помочь дойти до кельи?
– Дохромаю, – отмахнулся я. – Не впервые прихватывает. Иди отдыхай тоже, завтра вставать раньше обычного. И кушак завяжи, а то штаны потеряешь!
В столицу Шаптура провожали до восхода, в полумраке еще, всем личным составом. Брат-кормилец ему в дорогу каких-то вкусностей напек, мы гимн пропели, и на том, в общем-то, все. Жизнь в обители вошла в привычную колею: молитвы и работа.
Мы с Тумилом перед этим, правда, успели столько рыбы в монастырские закрома натягать, что в ближайшие дни рыбалка ну никак не намечалась, так что пришлось работать по-настоящему. Не то чтобы я совсем уж надрывался, но менять черепицу на крыше одной из многочисленных часовен, мне кажется, можно было и кого помоложе загнать. Я б вот лучше в птичнике потрудился, может. Там иной раз и яичко свежеснесенное умыкнуть можно, покуда не видит никто…
Три дня мы с этой черепицей проваландались,