На период отсутствия родительницы к нам переезжала мамина сестра. Женщина немного вздорная, но очень меня любящая. Естественно, информация о столь скором и неожиданном отъезде прозвучала как гром среди ясного неба. Я принялась возмущаться и кричать в голос: почему, когда больше всего потребовалась её помощь, она занимается работой! Подобное безразличие показалось очень обидным. К тому же, я очень не любила этих наших расставаний, поэтому, высказав всё, что накипело в душе, отправилась спать, обиженно сопя носом.
Возбуждённая трудным разговором, я долго не могла заснуть. Несколько раз вставала и выходила на кухню попить воды. Лишь только на рассвете удалось задремать. До сих пор не знаю, приснилось или это было на самом деле, да только в ту ночь привиделось, как мама подошла к зеркалу. Оглянулась по сторонам, будто проверяя, видит её кто-нибудь или нет, пошептала что-то, легко взмахнула руками и исчезла в его гладкой поверхности. И что интересно – зеркало приняло её без каких-либо подручных средств, имею в виду ключ-пирамидку.
Утром я об этом видении благополучно забыла. Впрочем, у меня времени вспоминать и обсуждать это с кем-либо просто не имелось. Приехала тётя. Порой, её внимание просто убивало: в школу провожала за руку, приводила тоже за руку. Пока делала уроки, находилась рядом. Это просто бесило; с матерью, постоянно занятой работой, имелась кое-какая вольница, а тут же, как говорится, шаг влево, шаг вправо…
Самое неприятное заключалось в том, что пришлось прекратить свои экспедиции в Иной мир. Уезжая, мама взяла с меня слово, что без её разрешения никогда больше не отправлюсь по ту сторону зеркала. Иначе, строго сказала родительница, я буду спать с ней в комнате, а если и это не поможет, наймёт рабочих, которые выкинут зеркало на свалку…
Не могу описать словами своими переживания, я сотни и сотни раз прокручивала весь наш с ней разговор и мучилась сомнениями – правильно ли поступила, что призналась. Но чем больше размышляла, тем больше понимала: это надо следовало сделать раньше. Нести подобную тайну одной становилось всё тяжелее. Мне безумно требовалось вновь поговорить на эту тему, но матери не было. И я каждый вечер горько рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Глупая тётя считала, что это от тоски, каждый вечер садилась рядом и пыталась развлечь меня пустыми разговорами.
По счастью, мать отсутствовала недолго, если не изменяет память, дня три-четыре. Вернулась весёлая, посвежевшая, словно уезжала за город, а не сидела сутками в аудитории, выслушивая нудные лекции. Потом, прокручивая в памяти события, догадалась, что ни на какие курсы мать не ездила. Вопрос – как ей удалось скрыть своё отсутствие на работе, так и остался для меня без ответа. По возвращении у нас состоялся долгий и трудный разговор, суть которого свелась к тому, что я – не такая как все, и мне надо быть очень осторожной, дабы никто из простых людей не