– Юрдберга! Сахарный завод Юрдберга! – орали петухи. – Сахарный завод Юрдберга! Как и в прошлом году!
Мальчик вздрогнул так, что чуть не свалился.
Как же он не узнал! Это же совсем недалеко от их хутора, в прошлом году он даже работал на этом сахарном заводе помощником сторожа. С высоты все выглядит совершенно по-иному.
И подумать только! Óса[4] и малыш Мате… Они тогда очень подружились. Оса, как и он, пасла гусей. Интересно, что бы она сказала, если бы увидела, как он летит на гусе.
Мальчик долго оглядывался на Юрдбергу, пока завод не скрылся из виду. Стая пролетела над железнодорожной станцией в Сведале и озером Скабер, потом вернулись к большому монастырю в Берринге. За один-единственный день он узнал Сконе лучше, чем за всю свою жизнь.
Настоящее веселье начиналось, когда дикие гуси замечали домашних собратьев. Тут же снижались и начинали гоготать:
– Пора в горы! Летите с нами! Летите с нами!
Но домашние отвечали:
– Во всей стране зима. Во всей стране зима. Вы поторопились. Возвращайтесь на юг!
Дикие гуси делали круги над ними и кричали:
– Летите с нами! Мы научим вас летать! И плавать!
Гуси спустились еще ниже, так что крылья чуть не задели землю, и тут же вертикально взмыли в небо, как будто их что-то испугало.
– Га! Га! Га! – хохотали они. – Это никакие не гуси! Это не гуси! Это овцы!
С высоты они приняли овец за домашних гусей. Неудивительно, что овцы обиделись. Им предлагают летать! Какое бесстыдство! И плавать!
– Чтоб вас всех перестреляли! – гневно заблеял баран. – Всех до одного! Хорошо бы еще в прошлом году!
Мальчуган умирал со смеху, слыша эту перебранку.
Вдруг вспомнил, в каком отчаянном положении он сам, заплакал, но тут же засмеялся опять – в который раз за этот день!
Он любил бегать, и бегал очень быстро, но никогда в жизни ему не приходилось передвигаться с такой скоростью, как сейчас.
Даже на высоте пахло стряхнувшей зимние оковы землей и немного смолой. Как замечательно, как свежо, как свободно и легко здесь, в воздухе!
Никогда, никогда он даже мечтать не мог, чтобы лететь так высоко над землей. Как будто он улетал от всех горестей и хлопот. Любых горестей и любых хлопот, какие только можно себе представить.
II. Акка с Кебнекаисе
Вечер
Большого белого гуся, отважившегося улететь со стаей диких собратьев, буквально распирало от гордости. Подумать только – он летел наравне с дикими родственниками над огромной Южной равниной, мало того, с удовольствием дразнил домашних птиц.
Наравне-то наравне, но все же не совсем наравне. Как бы ни был он горд и счастлив, в середине дня начал уставать. Пытался дышать глубже, чаще взмахивал крыльями, но постепенно отставал все больше.
Гуси, когда они летят своим красивым клином, смотрят вперед. Поэтому первым заметил непорядок последний