Спускаясь по лестнице, проявил вежливость и к соседке- башкирке – поздоровался с ней. въехала-то их семья две недели назад. Раз Валерка поприветствовал её, значит, она теперь может жить спокойно – он признал их семью и впустил в мир дома. Откусывая хлеб, вышел, но похвастаться не перед кем – всех загнали домой. Побрёл к своей горке.
А там сидели три девчонки-школьницы – Нинка, Тайка и Катька. Остановился, зная, что произойдёт, но не убежать – уже увидели, посмеиваясь, окружили. Поспешно доев кусок, нахмурился, набычился, грозно свёл брови, пытаясь напугать. Куда там, они прыгали, как бешеные, вокруг него и толкали.
– Ага, Валерочка, кудрявенький, славненький пришёл; где ж ты так долго был; мы с вами давно не встречались…
Покорно упал, понимая, что лучше не связываться, они втроём и сильнее. Девчонки принялись щекотать, и он залился хохотом. Да так заразительно, что и те свалились рядом, продолжая щекотать. Тайка полезла к нему в трусы. Он от ужаса забил ногами, заплакал, захлебываясь слезами и смехом.
– Что ж вы делаете, что ж вы делаете, чёртовы девки!
Это бежала бабушка. Девчонки, хихикая, помогли Валерке встать, заправили в трусы рубашку, за кудри подёргали и, не спеша, отошли. Бабушка потащила, он выдернул руку, отёрся от слёз и завопил:
– А мне не больно, курица довольна!
Девчонки в ответ запели, да громко так:
«Тына, тына, у Мартына
Яики болтаются.
Девки думали – малина,
Откусили половина…»
Валерка захохотал от восторга – сколько розовых мартынов висело на кустах, а девки рвали и ели. Бабушка в крик. Что мать подумает, что соседки подумают, а он – бесстыжий дурносмех. До дома довела, дала подзатыльника и ушла. Пацаны у подъезда ничему не удивились, только Бульба спросил:
– Чего это она?
– Откуда я знаю, наверное, из-за дур этих!
Никита усмехнулся, он-то хорошо знал, не такие уж эти девчонки и дуры. Подошла Шурка снизу, стала заигрывать. Валерка не хотел ни видеть, ни слышать её. Зимой она сказала, что он украл у них блокнот. Нужен он ему! Все переругались, потом бабушка случайно нашла блокнот под матрацем, вернула Шуркиной семье. Его побили, и больно. Они не смогли понять – он не украл, он взял. Писать хотел, как все взрослые, а писать было негде, потому забрал. Наслаждался в одиночестве, рисовал кружочки, чёрточки, полоски, потом перечёркивал. Всё, как у взрослых. И блокнот из-за Шурки забрали.
Вдруг подлетел Вовка и завопил:
– На воднушке кого-то убили, быстрее, пацаны, бежим!
Все сорвались, и Валерка понёсся с ними. А там, у озера, на лодочной станции, стояла толпа. Здесь лежали строительные блоки, огромные и тяжёлые. Давно их сгрузили с машин и беспорядочно побросали друг на друга прямо у воды. Мальчишки часто играли здесь «в войну». Сегодня один, как обычно, спрятался под плитой, чтобы не нашли, а она упала и придавила его.
Ребята подбежали, встали и вместе со всеми смотрели, как мужчины пытались снять с груди мальчика плиту. С трудом,