– Олег! Открой, это я, Света! – ору я, как сумасшедшая, на весь подъезд.
Ни единого звука в ответ – только тишина: мертвая, как и я сама. Сажусь на холодные ступеньки, утирая слезы с перепачканного пеплом лица, соображаю – что делать дальше. Вот дура-то дохлая! Не догадалась – надо было стрельнуть у водителя мобильник и позвонить Олегу. Ясно одно – дома его нет. Будет ли – неизвестно. Может, он уже вообще тут не живет. Ехать к маме в Питер? А на чем? Сюда-то еле добралась: неизвестно, ходит в ту сторону какой-либо транспорт или нет. Реву и параллельно удивляюсь – конец света изначально представлялся мне несколько другим. Я думала, это масштабный кризис наподобие ядерной войны, когда вся Земля превращается в выжженную пустыню. Но паника улеглась быстро – открыты магазины (их немного, но все-таки), работают рестораны. Даже на щитах кинотеатра «Байконур», кажется, мигала реклама новой комедии: на «фильму» валом валят казаки, нукеры Бату-хана и пьяные гимназистки, убитые шальными пулями в семнадцатом году. Думается, если бы я не умерла, то и сама бы вышла на работу: устраивать никому не нужные презентации и проводить брифинги. По идее, Апокалипсис должен отменить бабло. Но ничего подобного – магазины торгуют: рубли, правда, не берут, только доллары и евро… их что, принимают к оплате на Страшном Суде?
Ладно, какое мне до них дело? У меня свои проблемы. Посижу на лестнице пару часов – подожду Олега. Если не появится – неподалеку живет моя школьная подруга. Учитывая вариант, что и она может исчезнуть в уличном хаосе, прикорну на лавочке у подъезда. Или поеду на какой-нибудь вокзал.
Хоть я и труп, но надо же мне где-то спать.
Глава IV. Забытая гробница
(Ближе к вечеру – Турция, Стамбул)
Бодрый дедушка в чалме, с трудом удерживая на старческих коленях сразу двух прекрасных дамочек, закутанных в черные шиитские покрывала, красиво читал им нараспев, раскачиваясь и пощелкивая пальцами:
Говорят нам муллы – вот на Страшном Суде
Как живете вы – так и воскреснете-де.
Я с подругой и с чашей вина неразлучен –
Чтобы так и воскреснуть на Страшном Суде.
Девушки смеялись, аплодировали и не очень-то возражали, когда старичок игриво касался их бедер, пробегая по ним ладонями, как при игре на гитаре.
«Офигеть можно, – тихо восхитился Кар. – Это же сам Омар Хайям! Да уж кого теперь только не встретишь. Но почему он в Турции – могила ведь в Нишапуре? А, понятно. В Иране просто так не найдешь вина, даже после Апокалипсиса. К туркам умные персияне еще при Хомейни ездили квасить. Подойти автограф попросить? Эх, надо бы, но, увы, – не время сейчас».
Он мелодично свистнул, подзывая официанта. Тот даже не обернулся: вытянул руку лопаточкой, показывая пренебрежительным жестом, дескать, подожди, сейчас подойду. Других клиентов, кроме Хайяма с девушками и Кара с незнакомцем, в кафе на набережной не было, однако официант не желал отрываться от игры в нарды