Горбовского грела мысль о том, как он отыграется на беспечных глупцах. И только это позволяло ему держать себя в руках. Кроме Льва Семеновича, членами комиссии были три специалиста из НИИ, Юрек Пшежень (по личному желанию) и Борис Иванович, как организатор идеи. Не тратя времени на разговоры, каждому студенту раздали листы и пятьюдесятью вопросами и пятью практическими заданиями, которые были составлены самим Горбовским, и потому требовали нестандартного ума и большого опыта. Претенденты приступили к работе.
Внезапно Лев Семенович подорвался с места и принялся ходить между рядами, заложив руки за спину. Он следил за тем, чтобы никто не списывал, а также изрядно действовал на нервы студентам, и без того взвинченным. Когда он натыкался взглядом на Марину, изнутри его обжигала ярость, он терял самообладание. «Мерзавка, гадина», – говорил он сам себе, лавируя между партами и заставляя студентов сжиматься от страха. Больше всего его раздражало то, как эта Спицына сейчас была беспечна и до хамства самоуверенна. Горбовскому хотелось как можно скорее завалить ее, он был до глубины души возмущен ее дерзостью. Из всех четвертых он проникся лютой ненавистью только к той, которая нагло солгала ему прямо в глаза и теперь пришла сюда, не постеснявшись этого.
Прекрасно зная, как студенты его боятся, Горбовский решил извести Спицыной нервы: он ходил мимо нее чаще, чем мимо других, слегка наклонялся, заглядывал в лист с ее работой, желая сбить с толку, периодически задавал вопросы на счет ее готовности. Внешне невозмутимая Марина на самом деле чертовски боялась и нервничала. Ей было настолько страшно, что адреналин активизировал работу мозга и освежил память. Она вспоминала даже то, что вскользь пробегала глазами, и идеально отвечала на то, что знала или помнила плохо.
Верно ответить на вопросы и безукоризненно решить все задания, которые составлял Горбовский, рассчитывая всех завалить, Марина не смогла бы, если бы не испытывала такого стресса. Сам того не желая, Лев Семенович, усердно нагнетающий обстановку, вторично помог девушке преодолеть себя и пройти это сложное испытание.
Спустя час Горбовский в очередной раз спросил, готова ли Марина, и когда она тихо ответила, что готова, вырвал лист из ее рук и впился в него глазами, не сходя с места. Он жаждал разбить ее самоуверенность, сокрушить амбиции, приведшие ее сюда, наказать за ложь. Марина смотрела на него снизу вверх, почти теряя сознание – Горбовский возвышался над нею, он был накален докрасна, глаза-прожекторы как никогда мощно источали столбы света, воздух перед лицом дрожал, как в знойный день дрожит над асфальтом. Марина держалась, повторяя себе, что если сейчас упадет в обморок, то точно не зарекомендует себя стрессоустойчивой.
Оскалившись, Горбовский держал в руках лист с абсолютно правильными ответами, его трясло,