Кто инопланетянин больше: мужчина или женщина?. Полина Сухова

касается изучения эмоций, ныне директору Национального института психического здоровья США) – рассказали об одних очень странных крысах, интересных своей нетипичной для крыс моногамностью. Эти крысы образовывали пары на всю жизнь, вместе растили детенышей и являли собой пример удивительной заботы друг о друге. Что особенно занятно, рядом с теми же крысами жили другие крысы, и у них всё было гораздо менее романтично: они спаривались с кем попало и особо своим потомством не занимались. «Хорошие» крысы жили под горой, а «плохие» на горе. При этом крысы принадлежали к одному и тому же виду, они ничем вроде как не отличались. Инсел, конечно, очень заинтересовался и теми, и другими крысами, принялся их изучать. Как именно он их изучал: отловил и на горе, и под горой крыс, взял у них анализы, стал исследовать эти анализы в своей лаборатории. Он сравнивал анализы «хороших» и «плохих» крыс, пытаясь найти отличие на молекулярном уровне. Но всё было одинаково. Он долго бился и, наконец, обнаружил разницу в количестве двух гормонов, вазопрессина и окситоцина. У крыс «хороших» уровень окситоцина был высоким, а у «плохих» – низким.

      Инсел пошел дальше: он ввел «плохим» крысам окситоцин. И что же? Эти распутные крысы, которые совершенно не интересовались своим потомством, стали верными супругами и прекрасными родителями. Продолжая эксперимент, Инсел блокировал окситоцин у «хороших» крыс – и верные супруги и прекрасные родители испортились во всех отношениях, они сразу же превратились в распутных и равнодушных. Оказалось, что, манипулируя с количеством окситоцина, можно полностью изменять поведение животных. Материнская любовь, отцовская любовь, моногамия и полигамия – выяснилось, что всё это зависит от какой-то молекулы. Всего лишь один гормон – и ужасное становится прекрасным, и наоборот. Мы привыкли относиться к материнской любви как к самой возвышенной вещи на свете, а что мы видим: вводим молекулу – любовь есть, блокируем молекулу – любви нету. На основании этого эксперимента М. Эмбер стал проводить научные исследования дальше и пришел к следующим выводам. Период послеродовой депрессии сопровождается резким падением гормона окситоцина; как только его уровень выравнивается, депрессия уходит. Также он выяснил, что высокий уровень окситоцина делает самок бесстрашными – они вообще ничего не боятся, они готовы на всё, чтобы защитить своих детенышей. А если окситоцина не хватает, страхов гораздо больше. Страх перед собаками, например, обычно свидетельствует о недостатке окситоцина. Но и это еще не всё. Окситоцин – гормон счастья. Когда малыш пьет молоко матери, он получает вместе с ним свою дозу окситоцина. И это действует на него как экстази. Молоко – своеобразный наркотик, есть его ребенку очень приятно. Поэтому младенцы хотят есть как можно чаще – сам процесс им ужасно нравится, молоко делает их счастливыми. Когда всё проходит удачно, мать вырабатывает с кормлением окситоцин и для себя, и кормление становится удовольствием для обоих. М. Эмбер