– А как насчет них? – поинтересовалась Лоррейн, неуверенно глядя на нас с Эддисоном. – Они всегда такие грубые?
– Да. Но в целом они ничего.
Лоррейн прищурилась и смерила нас взглядом, как будто прикидывая, насколько сложно будет вышвырнуть нас из заведения в случае, если возникнет такая необходимость.
– Что ты умеешь делать? – спросила она у меня. – Хоть что-нибудь?
Эмма откашлялась и выкатила на меня глаза. Я тут же понял, что она хочет этим сказать. Солги!
– Раньше я умел поднимать в воздух карандаши и другие предметы, – ответил я. – Но теперь у меня не получается заставить карандаш даже стоять на столе. Мне кажется, я не… не в порядке… не знаю, что со мной.
– Такое случается даже с лучшими из них, – заметила женщина и перевела взгляд на Эддисона. – А ты?
Эддисон закатил глаза.
– Я говорящий пес!
– И это все, что ты умеешь?
– Вот и я иногда задаю себе тот же вопрос, – не удержался я.
– Я не знаю, кто из вас оскорбил меня сильнее, – зарычал Эддисон.
Лоррейн в последний раз затянулась своей сигареткой и щелчком отшвырнула окурок в сторону.
– Ну ладно, милашки. Идите за мной.
Она зашагала по тротуару, а мы на мгновение задержались, чтобы посовещаться.
– Как насчет Харона? – спросил я. – Он сказал ждать здесь.
– Мы отлучимся всего на одну минуту, – успокоила меня Эмма. – И что-то мне подсказывает, что ей известно, где скрываются твари, гораздо лучше, чем Харону.
– И ты думаешь, что она так просто возьмет и все нам выложит? – поинтересовался Эддисон.
– А вот это мы увидим, – ответила Эмма и заспешила за Лоррейн.
У магазинчика Лоррейн не было ни витрины, ни вывески – всего лишь простая дверь с серебряным колокольчиком на шнурке. Лоррейн позвонила в колокольчик, но отворили нам не сразу. Вначале изнутри донеслись звуки многочисленных отодвигаемых в сторону засовов, после чего между косяком и дверью появилась узкая щель, из которой на нас смотрел чей-то глаз.
– Свежее мясо? – спросил мужской голос.
– Клиенты, – ответила Лоррейн. – Открывай.
Глаз исчез, а дверь распахнулась настежь. Мы вошли в прихожую, где нас смерил взглядом швейцар.
Он был одет в массивное пальто с высоким воротником и широкополую мягкую шляпу, надвинутую так низко, что из-под нее виднелся лишь кончик носа. Он преградил путь, сверля нас взглядом маленьких и пронзительных, напоминающих блестящие буравчики глаз.
– Ну что? – спросила Лоррейн.
Похоже, мужчина решил, что опасности мы не представляем, и отступил в сторону.
– Ладно, – произнес он, после чего закрыл и запер входную дверь.
Лоррейн уже вела нас по длинному коридору, и мужчина пристроился позади.
Мы вошли в гостиную, озаренную тусклым дрожащим светом масляных ламп, обшарпанное место, производящее обманчивое впечатление