Он почувствовал, что ее рука все сильнее сжимает его плечо. Она разглядывала витрину; вернее, что-то увидела там, и теперь не могла оторвать взгляда.
– Не оборачивайся. Он тоже остановился.
– Кто? Где?
– Не оборачивайся. За нами шел человек. Я заметила движение, как только оно оборвалось. Мы двигались, и наши отражения двигались. Мы замерли – и его отражение тоже. Видишь газетный киоск? Рядом мужчина под зонтиком. Я же сказала, не оглядывайся!
– Он вообще смотрит в другую сторону! Ждет кого-нибудь…
– Теперь он знает, что мы его засекли. Бежим!
Инна дернула Павла за руку, увлекая его в тень переулка.
Они бежали, взявшись за руки, – два силуэта на черном фоне пустых дворов. Зонт пришлось бросить – складывать его не было времени. А кто же бегает с раскрытым зонтом? Иногда их обдавало каскадом брызг, это значило, что они попали в очередную лужу.
Инна свернула налево, они проскочили арку и оказались на широкой улице, прямо у автобусной остановки. Сверкающий огнями автобус, словно инопланетное существо, взявшееся ниоткуда, ждал их, любезно распахнув двери.
Павел пропустил Инну к окну и сел рядом. Они уже немного отдышались и могли говорить.
– Ты слышал, он бежал за нами? – Это был всё же скорее вопрос, чем утверждение.
– Нет. Не слышал. – Что он мог расслышать за шумом учащенного дыхания и грохотом сердца?
– Я у них на крючке. Они наверняка знают, где я живу. Домой мне нельзя. Ты случайно не знаешь местечка, где можно было бы затаиться хотя бы на эту ночь?
– Хочешь, поедем ко мне?
Возможно, она этого и хотела.
4. Разговор на кухне
– Мама, наверное, уже заснула.
– Мы постараемся не шуметь.
В прихожей горел заботливо оставленный свет.
– Проходи на кухню. А хочешь – в ванну?
– Мне даже не во что переодеться.
– Я дам тебе свой халат – большой и махровый.
Спустя пятнадцать минут они сидели на кухне. Инна куталась в халат и по-кошачьи щурила глазки, – ей было тепло и уютно. На столе под шутовским колпаком распаривалась заварка. Тишина ночного двора пролезала в форточку и потихоньку заполняла квартиру. Было слышно лишь как тикают старенькие часы на серванте.
Инна потянулась, сцепив ладошками вверх высоко поднятые руки, и широко раскрыла глаза.
– Большая кухня. У тебя есть раскладушка? Ее можно как раз здесь поставить, и я никому не буду мешать. Часиков в шесть я уже исчезну.
– Тебе не кажется, что ты должна мне что-нибудь объяснить?
– Пожалуй. Вот только что? Ты уверен, что тебе надо так глубоко влезать в мою жизнь, – вдруг обратно не сможешь вылезти?
– А я не хочу обратно.
– Тащи раскладушку, а я пока попытаюсь подобрать правильные слова.
Он принес