Конечно, я тоже не могу сказать о себе, что хочу стать обыкновенным человеком. Это было бы вранье перед самим собой, то есть без определенной цели. Но, во-первых, обыкновенному человеку все-таки приходится меньше врать, потому что ему почти ничего не надо. А во-вторых, он способен сосредоточиться на самом себе и таким образом изучить свою личность. Вообще же с враньем положение почти катастрофическое. Говорят, есть какой-то "детектор лжи". Если пристроить его в наш класс, машинка работала бы бесперебойно. И даже Андрей Данилович, который очень любит говорить об искренности, тоже задал бы ей работенку. В прошлом году, накануне сочинения по темам роно, он осторожно намекнул, какие будут темы, и вместе с нами разработал планы. А когда кто-то запустил ежика в роно о том, что у нас была "генеральная репетиция", он стал выкручиваться, и мы его покрывали. Ничего не поделаешь! Честь школы!
АНДРЕЙ ДАНИЛОВИЧ: ЦВЕТНЫЕ ЛЕНТОЧКИ НА ЛЕВОМ РУКАВЕ
Знаете ли вы, что такое школьный жаргон? Это когда вместо того, чтобы сказать "превосходно" или "отлично", вы говорите "железно" или "потрясно". Когда вместо "мы смеялись" говорят "мы оборжались" или вместо "три рубля" "три рэ". "Катить баллон" – что это, по-вашему, значит? Ухаживать, как это ни странно! Ну, и так далее. Так вот, моя четверка к подобному языку относилась с презрением, и я, напечатав несколько статей против засорения русского языка канцеляризмами и вот этакими полушкольными-полутюремными речениями, – не просто радовался, разговаривая со своей четверкой, но восхищался. И это было не случайно у них. В наш городок приехал к родным какой-то старик из Фиолетова, русской деревни под Дилижаном, куда еще с екатерининских времен ушли молокане, и ребята потащили меня к нему просто потому, что он хорошо говорил по-русски. И я действительно услышал настоящую русскую речь – неторопливую, округлую, крепкую.
Короче говоря, я увлекся своей четверкой, а они, скажу без преувеличения, увлеклись мною.
Это ведь нечасто встречается – такое полное взаимопонимание между учителем и учениками.
Случалось, что мы устраивали прогулки – зимой на лыжах, летом на лодке по Дужке, впадавшей в озеро Рекша, богатое рыбой. О прогулках этих я вспоминаю с наслаждением. Я из военной семьи, отец был офицером, и сам я много служил в армии – участвовал в первой мировой войне и в гражданской. Учительствовал в Иркутске, в Чернигове, в Ленинграде – словом, большая часть жизни прошла в городах, а между тем по своей природе я человек сельский.
Меня всегда тянуло за город, и хотя я плохо знаю природу, не разбираюсь, например, в голосах птиц, путаю названия