Абрам. Кому письмо?
Емельян. Тебе, тебе. Танцуй!
Абрам. Мне письмо? Редкий исторический факт. С семнадцатого года писем не получал. Даже забыл, как это делается. Давай сюда.
Емельян. Танцуй!
Абрам. Кроме шуток, давай.
Емельян держит письмо над головой и не дает.
Брось дурака валять!
Емельян. Танцуй, а то видел? (Показывает мускулатуру.) Во! Трогай!
Абрам. Видели ненормального? От кого?
Емельян. От подруги жизни, от супруги.
Абрам. От какой супруги?
Емельян. От такой самой, от твоей. От Тоньки.
Абрам. От Кузнецовой? С ней что-нибудь случилось?
Емельян. Ничего не случилось. Встретились в учраспреде. Просила тебе передать. Танцуй!
Абрам. Не морочь голову. Давай.
Емельян. Шалишь, танцуй!
Абрам. Ой, мой боже! Видели дурака? Семейный крах налицо, а он заставляет танцевать! Я не умею танцевать, понятия не имею. Ну, давай уж, давай!
Емельян. Танцуй!
Абрам. Так не умею же я… Ну, черт с тобой! (Неуклюже танцует под хлопанье в ладоши и аккомпанемент Емельяна.) Ну, давай!
Емельян. Танцор из тебя, знаешь, как слон по бутылке. Танцкомик. На.
Абрам. Ух, я уже чувствую – начинаются феодальные штучки! (Не может разорвать от волнения конверт.)
Емельян. Постои, дай мне письмо. У тебя руки дрожат. (Разрывает конверт.)
Абрам (читает). «Товарищ Абрам! Я долго думала и пришла к заключению, что дальше так продолжаться не может. При создавшихся объективных условиях…» Ну вот, я говорил, что она докопается до объективных условий…
Емельян. И я говорил то же. Помнишь, когда в баню шли…
Абрам (с досадой). Постой, Емельян, тут не до шуток. (Продолжает читать.) «…при создавшихся объективных условиях наша взаимная семейная жизнь неприемлема. Ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю». Крах налицо… (Читает.) «Считаю необходимым сделать из этого организационные выводы…» Ой, травиться, кажется, сейчас будет…
Емельян. Нет, топиться, милый, топиться… (Гладит его по голове.)
Абрам (в бешенстве). Отстань, Емельян. (Читает.) «Я должна уйти. Собери все свое мужество и не пытайся меня удерживать… Так надо…» Определенная катастрофа!
Емельян. Жуть! Жуть!
Абрам (читает). «Когда ты будешь читать это письмо, я уже буду, вероятно…» Только чтоб не в крематории, только чтоб не в крематории…
Емельян. Нет, в Москве-реке. Там прохладнее…
Абрам (в бешенстве вскакивает). Емельян!
Емельян замолкает. Абрам читает дальше.
«Я уже буду в вагоне…»
Емельян (поправляет его). «В агонии…»
Абрам (со страху поддаваясь). «…в агонии по дороге…»
Емельян (читает из-за его плеча). «…в агонии по дороге в деревню…» Нет, это что-то не