Поговорим о графологии. Почерк – зеркало души. Евгений Петрович Ищенко

в которой, в частности, сказал: «Рукописи, уступая картинам и книгам по внешней красоте и привлекательности, все же имеют перед ними одно несравнимое преимущество: они правдивы. Человек может солгать, притвориться, отречься, портрет может его изменить и сделать красивее, может лгать книга, письмо. Но в одном все же человек неотделим от своей истинной сущности – в почерке. Почерк выдаст человека, хочет он этого или нет. Почерк неповторим, как и сам человек, и иной раз проговаривается в том, о чем человек умалчивает… Самое существенное в человеке, как бы квинтэссенция его личности, все же передается в нем, как в крохотной миниатюре».

      Описания индивидуальных особенностей почерка в литературных произведениях приводятся не случайно. «Писатель, по крайней мере до наступления эры пишущих машинок, был одновременно и старательным писцом собственных сочинений, и поэтому психологическое вживание в мир букв ему профессионально не чуждо», – отмечал М. П. Эпштейн. Приведу выдержки из некоторых художественных произведений.

      Так, интереснейшие наблюдения и анализ почерка выполнил знаменитый герой Артура Конан Дойля Шерлок Холмс. По записке весьма краткого содержания ему удалось выявить тот факт, что она написана двумя джентльменами (отцом и сыном), обнаружившими в почерке как сходство, так и различие характеров. Конан Дойл пишет:

      – Послушайте, Ватсон, вам когда-нибудь приходилось заниматься изучением характера по почерку? Что вы можете сказать об этом?

      – Почерк разборчивый и правильный, – ответил я, – по-видимому, принадлежит человеку деловому и с сильным характером.

      Холмс покачал головой.

      – Посмотрите на высокие буквы, – сказал он. – Они едва выступают над строчкой: «d» можно принять за «а», а «l» за «е». Человек с сильным характером может писать очень неразборчиво, но высокие буквы у него действительно высокие. Наш корреспондент букву «к» везде пишет по-разному, а заглавные буквы таковы, что можно предположить в его характере амбицию».

      У гоголевского персонажа, героя повести «Шинель» Акакия Акакиевича Башмачкина, была удивительная страсть к переписыванию. Ничто более так не занимало его и не доставляло ему столько радости, как занятия по переписыванию бумаг. «Вне этого переписывания, казалось, для него ничего не существовало, – пишет Н. В. Гоголь о Башмачкине. – Там, в этом переписывании, ему виделся какой-то разнообразный и приятный мир». Например, у Акакия Акакиевича некоторые буквы «были фавориты», до которых, «если он добирался, то был сам не свой: и посмеивался, и подмигивал, и помогал губами так, что в лице, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его».

      Подобно Акакию Акакиевичу, князь Мышкин, герой Ф. М. Достоевского, не просто хороший, но страстный каллиграф, для которого буквы сами по себе – вне всякого смысла, который они выражают, – являются источниками различных душевных движений и сильных переживаний. «С чрезвычайным удовольствием и одушевлением» князь Мышкин