В Императорском поезде ехали: Государь, Императрица, Наследник Цесаревич, Вел. Княжна Ксения Александровна, В. К. Владимир Александрович, Министр Двора Граф И. И. Воронцов-Дашков, Командующий Главной Квартирой ген. ад. О. Б. Рихтер, дежурный генерал ген. ад. П. Л. Черевин, гофмаршал Граф А. В. Голенищев-Кутузов, Военный Министр ген. – ад. П. С. Ванновский, Фрейлины сестры Графини А. В. и М. В. Голенищевы-Кутузовы. Остальных я не помню, – кажется, больше никого и не было.
В пути свита приглашалась к завтраку в 12½ часов, и к обеду в 8 часов вечера. В 5 часов желающие пили чай в столовой; некоторым старшим лицам Императрица сама наливала чай. К чаю можно было и не ходить и пить его у себя в купе, но все ходили, ибо это было время, когда Государь довольно долго проводил в столовой и вел непринужденную беседу на разнообразные темы. Должен подчеркнуть, что Царская Чета удивительно любезна и приветлива; Государь и Императрица держали себя, как гостеприимные хозяева, что придавало обществу тон простоты и интимности; во всяком случае получалось полное отсутствие натянутости, но это нисколько не умаляло величественности Августейших хозяев. Для всех Царь и Царица находили слово и тему для разговора. Все мои спутники были уже давно близки, я же был новый человек, в маленьких чинах, но тем не менее и меня поставили в такое положение, что я уже на второй день не чувствовал себя чужим и не ощущал робости. Государь, видимо, понимал, насколько я должен был чувствовать себя неловко и одиноко в непривычном для меня кругу и бесспорно желал по Своей бесконечной доброте особой приветливостью приручить меня и это трогало и невольно делало меня, уже тогда, самым преданным Ему человеком; чувствовалось, что такою же безграничной преданностью были переполнены и все Его окружавшие, в том числе и боготворившая Его прислуга. Думаю, что именно таким должен был-бы быть и всякий монарх, особенно самодержавный, который желает властвовать над своими верноподданными.
Цесаревич сдержал свое обещание и в первый же день за завтраком посадил меня рядом с собой, но не могу сказать, чтобы он меня «шапронировал»[3], и наш разговор не клеился, ибо он конфузился больше, чем я, а потом очень скоро забыл обо мне и мало обращал на меня внимания.
Общий разговор за столом происходил исключительно на русском языке, никаких иностранных языков Государь в своем обиходе не допускал и говорил по-французски только с Императрицей, но, надо признаться, говорил Он по-французски плохо, как часто говорят именно русские. Императрица обычно говорила по-французски с теми, кто этим языком владел, но не стеснялась говорить и по-русски, хотя говорила с акцентом, но правильно и довольно свободно. С детьми Она, видимо, по желанию Государя, всегда говорила по-русски, кроме маленькой Ольги Александровны, которая, будучи на руках у англичанки, часто пыталась говорить с матерью по-английски и не свободно говорила по-русски. Как я заметил, Государь