В квартире наверху кто-то трижды громко топнул, младенец завопил, и его вопль слился с криками, доносящимися сквозь морозную ночь с Таймс-сквер, а затем потонул в грохоте фейерверков.
– Счастливого Нового года, любовь моя! – сказал Лотто, обращаясь к Матильде, а затем притянул к себе и поцеловал.
Они уже очень давно не целовались вот так. Месяц точно. Он уже и забыл, какие милые веснушки у нее на носу. Как он мог об этом забыть?
Хотя… ничто не сравнится с женой, которая готова уработаться до смерти и просто задушить всякое проявление любви. Или с медленно умирающими мечтами. Или разочарованием.
Матильда откинула голову, и зрачки, в которых Лотто утонул, уменьшились. Сжались.
– Это будет твой год, – сказала она. – Ты станешь Гамлетом на Бродвее. Найдешь свою дорогу.
– Мне нравится твой оптимизм, – вяло сказал он.
Элизабетт и Рейчел синхронно поцеловали Сьюзан в щеки, чтобы она не выглядела такой одинокой. Сэмюель тоже поцеловал ее, заливаясь краской, но она его засмеяла.
– Как будто с помойкой поцеловалась, – сказала Даника, отрываясь от губ Чолли. Она выглядела испуганной.
Уходили все парами. Позевывая, Матильда выключила свет и унесла всю еду и грязную посуду на кухню, но уборку решила оставить на утро.
В спальне она вылезла из своего платья и забралась под пуховое одеяло. Сначала Лотто просто наблюдал за ней, стоя в дверях, а потом спросил:
– Ты помнишь, как каждый Новый год мы занимались сексом, до того как лечь в постель? Телесное благословение на год вперед…
Он хотел бы сказать больше. Хотел бы сказать, что в этом году, возможно, они могли бы завести ребенка. Он мог бы сидеть с ним, пока она была бы на работе. Честное слово, если бы это зависело только от него и у него было подходящее строение тела, чтобы выносить малыша, какая-нибудь ошибка с противозачаточными уже точно имела бы место и маленький Лотто в его чреве уже вовсю колотил бы пятками.
Нечестно, что это удовольствие могут испытывать только женщины.
– Милый, мы занимались сексом не только в эти дни, но также и в тыквенный день на Хэллоуин, и в день похода в бакалею…
– Так что же изменилось? – спросил он.
– Просто мы постарели, – ответила она. – Мы итак делаем это чаще, чем все наши женатые друзья. Два раза в неделю – это хороший показатель.
– Недостаточно, – проворчал он.
– Это я уже слышала. Как будто я когда-то тебе отказывала!
Он вздохнул, готовясь к очередной стычке.
– Ладно, – сказала она. – Если ты ляжешь прямо сейчас, мы это сделаем, только не злись, если я вдруг усну.
– Прекрасно. Очень соблазнительное предложение, – фыркнул Лотто и, прихватив свою бутылку, исчез в темноте коридора.
Он прислушивался к дыханию, а временами и похрапыванию жены и думал о том, как он вообще пришел к тому, что сидит здесь пьяный, одинокий и уничтоженный.
Да уж. Несомненный триумф.
Каким-то образом он умудрился растерять весь свой потенциал. И вот это – настоящий грех. Ему уже тридцать, а он так ничего и не добился. Ощущение собственной