– Что мне еще сказать вам, мастер Мельцер? Вы слишком хитры, поэтому долгое вступление ни к чему. Перейду сразу к делу: во время пожара была полностью уничтожена вся мастерская, но гораздо больше, чем утрата мастерской, нас печалит то, что уничтожены глиняные кубики. Они лопнули в огне и превратились в пыль.
– Вы имеете в виду те кубики, у которых на одной из граней буквы?
Китаец кивнул, и Мельцер начал понимать, почему Лин Тао разыскал его.
– Вы помните наш разговор в миссии? – спросил мастер Лин Тао с подчеркнутой любезностью.
– Я никогда его не забуду! – взволнованно воскликнул зеркальщик. – Разве я не говорил тогда, что кубики из свинца и олова будут прочнее, чем из глины? Разве не говорил?
– Конечно, говорили, мастер Мельцер. Но ведь свинец и олово тоже погибли бы в пламени пожара. Что волнует меня и моих друзей, так это вопрос: как нам раздобыть новые буквы? Потребовалось три года, чтобы наши резчики по камню изготовили все двадцать шесть букв вашего алфавита, вырезали их, отлили форму и изготовили достаточное количество глиняных кубиков. И еще год на то, чтобы откорректировать текст – этим занимался странствующий итальянский монах. Его помощь потребовалась потому, что большинство букв напоминали скорее китайское письмо, чем латинское. Поверьте мне, китайцам так же трудно воспринимать ваши знаки письма, как вам – китайские.
Мельцер встал с постели, сложил руки за спиной и стал ходить взад-вперед по комнате.
– Если я вас правильно понимаю, мастер Лин Тао, вы предлагаете мне сделать для вас новые буквы. Но это – предположим, что я соглашусь, – длительная работа, для выполнения которой понадобится, конечно, не три и не четыре года, но все же полгодика точно.
Тут китайский посол полез в левый карман своей одежды, вынул кошель и высыпал его содержимое на разбросанную постель. Добрая сотня золотых дукатов лежала, поблескивая, на постели.
Мельцер испугался. В первую очередь он испугался потому, что всего лишь несколько часов назад получил почти такую же сумму от императора Иоанна Палеолога. Зеркальщик спрашивал себя, не спит ли он и не снится ли ему все это и почему бывают времена, когда счастье буквально обрушивается на человека.
Певучий голос Лин Тао вернул его к действительности.
– Не полгода, мастер Мельцер. Семь дней, одна неделя. – И прежде чем Михель Мельцер успел возразить, что у Лин Тао, видать, не все в порядке с головой, раз он этого требует, китаец опустил руку в правый карман, вынул оттуда второй кошель и начал выкладывать на стол три-четыре дюжины букв с такой осторожностью, словно это были драгоценные камни. На лице его блуждала счастливая улыбка.
– Уцелел один-единственный комплект букв, – заметил Лин Тао, не глядя на зеркальщика. – Я хранил его в миссии, словно знал о том, что случится.
– Кажется, так и есть, мастер Лин Тао. В любом случае, это меняет дело. Для того чтобы скопировать буквы и отлить их из свинца и олова, не потребуется слишком много усилий, если