– У меня не было выбора, – сказал Исамар. Он вынул нож и поднял копье.
– Да, – коротко ответила Тола.
– Вот, – он повернулся к ней, – возьми это оружие. Знаешь, как им пользоваться?
– Нет.
– Тогда копье лучше не трогай. Нож держи при себе и дождись, когда норманн подойдет поближе. Они наверняка попытаются тебя изнасиловать, так что у тебя будет шанс спастись. Ударь в незащищенную плоть как можно сильнее и точнее.
– Если их будет много, это не спасет меня.
– Не спасет. Но ты убьешь хотя бы одного.
Она вошла внутрь хижины. Там лежали дрова и хворост для растопки, но старик, видимо, не решался разводить огонь. Тут не было ни мебели, ни утвари, постелью служила куча покрывал и шкур в углу. На столе стояла чашка с отбитым краем. Старика убил его собственный страх. Более смелый человек впустил бы путников и был бы рад их обществу и защите.
Исамар вошел следом с одеждой старика в руках.
– Ты можешь сказать, не идут ли они?
– Все вокруг сочится ненавистью и страхом. Трудно понять.
– Они придут сегодня? Можешь сказать?
– Возможно. Если они рядом. Я не знаю наверняка.
– Давай разведем огонь. Оставь труп у двери, они подумают, что внутри их сородичи.
– Тогда тут были бы кони. И они не пройдут мимо в такую погоду, захотят под крышу.
– Идеально не скроешься. Но если мы не разведем огонь, то умрем от холода. Подождем до темноты. Они не увидят дыма. Тор послал нам хорошее укрытие из облаков, ночь будет темной. – Он говорил сбивчиво, словно каждое слово отнимало тепло его тела.
Исамар осмотрел рану. Она была неглубокой, но сильно кровоточила. Тола видела, как он ненадолго прижал к ней рубашку старика, потом приложил листья и перевязал. Если она собирается хоть как-то отомстить, то ей скоро тоже понадобятся эти навыки.
В хижине было немного еды – хлеб из муки с песком и затвердевшее мясо.
Неужели старик жил здесь один? Это невозможно. Где-то поблизости должны быть и другие фермы. Но она не ощущала их. Наверное, все ушли, оставив этого упрямого дурака умереть от рук своих же соотечественников.
Они зажгли пахнущую жиром свечу и сидели рядом, согревая руки в ее пламени. Костяшки пальцев Исамара кровоточили.
– Я должен был это сделать. У меня не было выбора. Времена тяжелые, и нам необходимо заботиться о себе.
– Он тебя ранил. Он сам навлек это на себя, – сказала Тола.
Правда ли она так думала? Сейчас это не имело значения. На промерзшей земле, полной врагов, можно было думать только о самом главном. Старик умер не из-за своей враждебности, а потому что слишком тяжело, слишком холодно было выживать.
В хижине стало темно, Исамар зажег огонь и подбросил дров.
Он снял куртку, рубашку, штаны и развесил их сушиться.
– Тебе тоже надо просушить одежду, – сказал он.
Она сняла плащи и разложила у огня, но лишь повернулась спиной к огню, чтобы просушить платье.
– Сорочка