Помимо торговли водкой Сонька организовала местное казино. Через ее руки за день проходили десятки рублей и записок о разрешении покупки водки, которые тоже ставились на кон. Что значила для Сахалина игра, становится понятно, если сказать, что огромная часть каторжан жила за счет игры: это прежде всего игроки, а также ростовщики и майданщики. Играли обычно в «стос» (карточная игра, популярная в XIX веке, дошедшая до нас в виде современного казино, в России ее чаще называли «штосс», в Европе – «фараон», в Америке – «фаро»). Причем то, что происходило, игрой в прямом смысле слова назвать было невозможно. Это было соревнование шулеров, кто кого лучше обманет. Пока игроки играли, вокруг стола шел обмен условными знаками. То кто-нибудь почешет переносицу, то глаз, то бороду. Если к таким игрокам попадал поселенец, он проигрывался в пух и прах. Часто снимал с себя последнее, одевался в брошенные ему ризы (рваные лохмотья) и возвращался домой пешком, потому что и лошадь, и телегу он тоже проигрывал.
Как жил на каторге удачливый игрок, может свидетельствовать следующий случай. Один из игроков обычно лежал на нарах и разыгрывал целый спектакль. Вокруг него бегал уже называвшийся мной поддувала (что-то вроде тюремного лакея) и еле успевал исполнять его прихоти. Сначала он приносил игроку на подносе баланду, но тот ногой бросал ее на пол. Тогда поддувала приносил чай, но и чай оказывался на полу. Лишь только когда игроку давали колбасу и белый хлеб, он сытно ел и вслух высказывал свое удовлетворение. Но в следующий раз, стоило поддувале принести игроку сразу колбасу и хлеб, он был им бит. Игрок, возмущенный и оскорбленный, выговаривал ему, что он такой же арестант, как и другие, и не потерпит, чтобы ему устраивали привилегии. В этом поведении не было никакого смысла, если не считать того, что игрок показывал лишний раз, что он может делать что хочет. Лишний раз показать всем, какое место он занимает в воровской иерархии.
Бывший каторжанин Миролюбов, волею судеб переживший каторгу, в книге «Восемь лет на Сахалине» так вспоминал о тех днях Соньки Золотой Ручки: «Издали мне приходилось видеть эту пресловутую Золотую Ручку в сопровождении ссыльного Богданова, тоже в своем роде сахалинской знаменитости за свои преступные проделки. Эта парочка, всегда возбуждая во мне неприятное чувство, свободно разгуливала по селению и разными незаконными путями эксплуатировала здешних простаков. Если бы Софья Блюфштейн захотела, она могла бы легко найти здесь пособников на всякое преступное предприятие. Не знаю, насколько справедливо, но народная молва в Александровском посту несколько случаев крупного воровства называет делом ее “золотых ручек”».
Вопреки общепринятому мнению, что Золотая Ручка так и не смогла выбраться с Сахалина и погибла на каторжном острове, существуют документы,