– Кто бы это? – буркнул он под нос.
Варвара молча пошла открывать.
Через пару мгновений в приёмную быстрой твёрдой походкой вошёл стройный, лет сорока, человек. Вытянутое узкое лицо его было на редкость живо и подвижно, а взгляд чёрных, глубоко посаженных глаз, казалось, пытливо ощупывал всё, что попадалось на его пути.
– Всем привет! – бойко произнёс он и сразу же с деятельным видом осведомился. – Евгсерг на месте?
– Нет ещё, должен подойти скоро, – Бубнов крепко пожал ему руку и даже похлопал по плечу, но, как показалось наблюдательной Варваре, без особого радушия. – Я его тоже дожидаюсь.
Илья Зильберман, предводитель прогремевшего своими дерзкими акциями рижского отделения, не любил тратить время впустую. Вероятно поэтому, подчёркивая важность своего визита, он, снимая с плеча небольшой рюкзак, заметил:
– Я с поезда, сюда ненадолго. Было бы желательно сегодня же стартануть в Дзержинск.
– Уедем, никуда не денемся, – заверил появившийся в приёмной Концевич. – Я сам в Москву прямиком из Магнитогорска приехал, за полчаса до тебя. Тысячу шестьсот восемьдесят девять километров намотал за тридцать шесть часов.
Зильберман уважительно цокнул языком:
– О как! Однако…
Но Концевич и Зильберман собирались в дорогу не только ради выборов. В расположенном неподалёку от Дзержинска посёлке Навашино, где для проведения предвыборной агитации партийцы несколько дней назад также сняли квартиру, должно было состояться совещание руководства организации (или исполкома, как его именовали сами партийцы), посвященное не столько самой избирательной кампании, сколько иным, более общим, стратегическим вопросам. За год, прошедший с момента ареста Лимонова, партия, вопреки прогнозам многочисленных злопыхателей, стремительно крепла и расширялась по регионам, прирастая иной раз двумя-тремя отделениями в месяц. Поэтому серьёзный разговор о том, как им всем жить и действовать дальше, назрел.
Идея провести совещание именно на выезде возникла сразу по нескольким причинам. Во-первых, большая часть партийного руководства сейчас была плотно занята на агитации. Во-вторых, устраивать такую встречу в Москве было бы легкомысленно и опасно. Не было никаких сомнений в том, что во время многочисленных обысков «конторские» не только выгребли из «бункера» почти все мало-мальски значимые партийные документы, но и тщательно нашпиговали его скрытой подслушивающей аппаратурой. Почти все московские партийцы уже свыклись с тем, что прослушивается теперь не только каждый квадратный метр их штаба, но и телефоны, и, даже наверняка, квартиры наиболее известных, примелькавшихся активистов. Постепенно они научились быть скрытными. Правда, оставались ещё отдельные скептики, утверждавшие, что любая конспирация бессмысленна, и спецслужбисты всё равно всегда всё узнают, потому как они «профессионалы». Но таким Евгений Сергеевич отвечал неизменно одно и то