Пусть лишь отчасти мне знаком язык
Небесных звезд, я тоже астроном…
СШ-15:
Подстрочник:
Когда я думаю, [что] все растущее
Пребывает безупречным не более мгновенья…
Перевод Микушевича:
Когда в произрастанье вижу тлен,
А совершенство хрупкое – на миг…
Волею переводчика этот вариант сбился с верного переводческого курса и «трансмутировал» в непроходимую чащобу косноязычия. Дальнейшей регистрацией такого рода эпизодов мы предоставляем заняться читателю, отослав его к книжке ПСШ указанного автора.
Шаракшанэ (СШ-12):
От Времени с косою нет защиты, —
В потомстве лишь спасение ищи ты.
В силу многозначности слова «коса» неискушенный читатель может по сим строкам представить себе Время с женской косой на голове. Или с мужской, но это дела не меняет, поскольку в подлиннике говорится о неизменном атрибуте Времени – косе как о режущем инструменте, а не как об элементе прически.
СШ-21 (переводчик тот же:
Другие пусть шумят, а я не славлю
Того, что на продажу я не ставлю.
Стало быть, лирический герой этих строк регулярно что-то или кого-то продает, а продавая, шумно «славит». На этот раз, правда, он не выставляет своего товара на продажу, поскольку в нем, надо полагать, имеется какой-то изъян.
Фрадкин (СШ-113):
Приказы мозгу глаз не отдает,
И я лишен наполовину зренья.
Не значит ли это, что автор перевода (не сонета), окривел на один глаз? (К слову, использовать «глаз» там, где по смыслу больше подходит «взор», пришлось по душе многим переводчикам, в том числе и корифеям. В частности, см. у Маршака в СШ-24: «Мой глаз гравером стал…». То есть один глаз стал гравером, а другой избрал себе иную профессию? И образчикам такого грубо оптического буквализма как у Маршака, так и у других переводчиков, несть числа.)
Козаровецкий (СШ-15):
Ты, в блеске юности, встаёшь воочью,
Там, где толкуют Время и Распад,
Как юный день твой изувечить ночью.
Согласно этой версии «Время» и «Распад», очевидно из хулиганских побуждений, сговорились «ночью» подкараулить «юный день» с целью нанести ему тяжкие телесные повреждения. Долго же они будут за ним гоняться, ведь «юный день» застигнуть в ночное время нет никакой возможности.
Дудоладова (СШ-62):
Но стоит зеркалу сорвать покров
И честно отразить мой вид исконный…
Странные, однако, зеркала водились в шекспировское время оно: они были не только мастерами по части отражения, но и набрасывались на смотрящегося в них, срывая с него покровы, – именно такой вывод можно сделать, если поверить версии переводчицы.
Вот, собственно, и все, что мы хотели сказать относительно интерпретации. Остается только добавить, что образчики неадекватного, с нашей точки зрения, истолкования СШ приведены здесь не для того, чтобы изощрить наше ироническое перо, но чтобы, во-первых, сделать