Ослепляет белизною.
Он от тьмы порочной чист,
И не замутнен слезою.
Но наступит час, когда
Нарекут все именами,
Расползется чернота,
В его теле письменами.
Может быть родится стих,
С ароматом роз прекрасных
Или впишет жалкий псих,
На друзей поклеп напрасный.
Какова его судьба
Знаю я, но он не спросит.
Суть же в том, что только тьма
Смысла в жизнь его привносит.
Подснежник
Молочная безбрежность, снег и холод,
С наметившейся паутинкой лед,
Скрывая безрассудство тех, кто молод,
Зимы седой хотят упрочить гнет.
Но порицая мудрость поколений,
Превозмогая поросль стариков,
Рождается на свет из бледной тени,
Цветок не признающий тупиков.
И дерзким начинаньям на подмогу
Придет Апрель, под стягами весны
Собрав капель, а солнце, пусть не много,
Дарует своего тепла лучи.
Вольная птица
Я хочу с людьми проститься,
Наконец освободиться
От иллюзий и земных оков.
Обернувшись тенью птицы,
Воедино с нею слиться,
И крылом коснуться облаков.
Шепот
Шепот – тонкая грань: дуновение ветра
Отделяет от звона густой тишины,
Еле слышим, и взгляду почти неприметен.
Обесцвеченный голос лишен красоты,
Но, заслышав его, вероломное сердце,
Что обычно скупится рождать в себе стук,
Отзывается быстрым и радостным скерцо,
Потому, что слова содержал тихий звук.
От тех слов замирает дыханье, и сразу
Ущипну я себя, чтобы знать, что не сплю.
Даже если услышал всего одну фразу,
Если в ней есть «тебя», если в ней есть «люблю»!
Что останется после меня?
Что останется после меня?
Горсть банального, серого пепла,
Что, теряясь в закатных лучах,
Будет вечно кружить с вольным ветром.
Что останется после меня?
Может то, что при жизни я создал?
Нет!
Картины – пустая мазня,
А стихи…, как и, в сущности, проза
Лишь напрасная трата чернил,
И годны только критику в пищу.
Но тогда для чего же я жил?
Чтоб ступить за «порог» голым нищим?
Я не создал очаг, и семья
Не была путеводной звездою.
Сотворил слишком мало добра,
Впрочем, зла еще меньше построил.
Что останется после меня?
Две унылые грустные песни:
Что споет, провожая, слеза
И что встретит в чертоге небесном.
Жизнь на цепи
Как бы искусно мы не врали,
Не станет истина добрей:
Мы все заложниками стали.
В плену у множества цепей.
Зовут