Я полагал себя счастливчиком, раз уж мне повезло полюбить в жизни целых два раза, – но так было лишь до тех пор, пока у меня не появились внуки.
Перебрав нескольких потенциальных ухажеров, Райли в конце концов остановилась на Майкле. Даже если бы я специально вознамерился невзлюбить его, как некоторых прочих, у меня бы ничего не получилось. Он выказывал уважение мне и Белле, но, что гораздо важнее, обожал Райли и дорожил ею. Вскоре наша дочь превратилась в Райли ДиМарко-Резонину, и ее новая фамилия стала для меня предметом бесконечных шуток. «Как-как, не расслышал? Нельзя ли повторить помедленнее?» – на полном серьезе интересовался я, но она всегда относилась к моим подначкам с добродушным юмором. Райли с Майклом выждали некоторое время, но потом все-таки подарили нам с Беллой прелестных внуков. Первой на свет появилась Мэдисон Руфь, которую назвали в честь матери Майкла. А затем настал черед Майкла Дональда[1], и тут уж я был польщен так, что невозможно выразить словами. Словом, после появления детворы мне больше нечего было желать. Внуки – замечательное воздаяние и награда за вашу жизнь, какой бы она ни была.
Мисс Мэдисон дала нам прикурить с самого начала. Дырка между передними зубами делает ее улыбку заразительной, особенно учитывая наличие губок бантиком, носа картошкой и бабушкиных глаз. Определение «упрямая» и близко не может описать этого ребенка. Разумеется, в цветастых платьишках с бантами она похожа на сущего ангелочка, но на деле – такой же сорванец, как и ее мать. А ее отношения с младшим братишкой строятся на тех же принципах, по которым развивалась нелегкая любовь между мной и моим старшим братом Джозефом, когда мы были еще маленькими.
– Эта малышка себя в обиду никому не даст, – не устаю хвастаться я.
Майкл Дональд, означенный внук, оказался самым пухленьким мальчуганом, которого я когда-либо видел. Прозвище Пончик приклеилось к нему намертво. И с тех пор по-другому я его и не называл. От отца он унаследовал очаровательную улыбку с ямочками на щечках, но в действительности представляет собой гремучую смесь маменькиного сынка и сорвиголовы, о котором может только мечтать любой папаша. Еще до того, как научиться ходить, этот непоседливый маленький разбойник уже вовсю швырял бейсбольные мячи и демонстрировал приемы вольной борьбы.
Мэдисон и Пончик, в свою очередь, прозвали меня «де́да», и я по сей день благодарен их отцу за то, что он позволил мне разделить с ними их любовь и обожание.