Хозяйка дотронулась до плеча Аркана, словно извиняясь.
– В запаске конверт с баксами. Штук сто будет. Справа под водительским сиденьем должен быть ствол. Филин с ним не расставался. Через поселок ехай медленно, потом направо по грунтовке. Километров сто проедешь, брось тело подальше от дороги. Зверье следов не оставит. Потом еще километров триста и упрешься в Урушу. Там по грунтовке направо. Ночью на дороге никого нет, а этого сразу никто искать не станет.
Хозяйка остановилась, переводя дыхание. Затем продолжила инструкцию.
– К вечеру доберешься до Амуткачи. Не хватит бензина, останови лесовоз. В беде никто не оставит. Только много денег водилам не давай. У Филина бабки всегда были. Найдешь в машине. А там сам решай, что делать. Брось машину и добирайся на попутках до Глухарево или через Сергеевский до Ерофей-Палыча. На трассе ты, как вольный ветер. Хошь на Восток, хошь на Запад, хошь в Китай через Мохэ.
Ее голос стал мягче и тише.
– Словом, поезжай на все четыре стороны и все забудь. Я тебя никогда не видела, и ты в мой дом не заходил. Мне от Филина ничего не нужно, лишь бы он исчез из моей жизни…. Прощай, матросик.
Глава IX
Арик резко проснулся от тяжелого сна. Рывком сев на край кровати, он опустил босые ступни на паркет. Ночная прохлада стелилась над гладким, покрытым лаком полом и быстро успокаивала растревоженное сознание. Беглец понемногу начал привыкать к вольной жизни и пустой квартире. Четыре года в душной, забитой ненавидящими друг друга зэками не торопились отпускать. Такой кусок жизни трудно было выбросить или хотя бы забыть. Зона цепко держала своего бывшего послушника, как секта аскетов, чьи строгие правила выполнялись беспрекословно.
– Парламент ждет! – услышал он внутренний голос Аркадий Михалыча.
Привычная фраза быстро расставила все на свои места. Он вышел на балкон и закурил. Жаль, что теперь некому рассказывать о потеющих лысинах под париками или пародировать хозяина, сидящего в своем кабинете перед испуганными охранниками, словно спикер на мешке с шерстью, и произносящего отнюдь не парламентскую речь. Бывший зэк глубоко затянулся и, медленно выпуская тонкую струйку дыма, мысленно произнес:
– Нужно заниматься делом. Дельфинчик сегодня не подал голос, но это не значит, что нужно только водку трескать.
Можно было начинать «парламентские дебаты» самому с собой. За последние годы эта мысленная игра приобрела определенные формы и позволяла выстраивать четкую цепочку рассуждений, проверяя возможные изъяны логики с помощью критических выпадов воображаемых оппонентов. Особенно едкими бывали высказывания одного воображаемого пэра из Шотландии. Об этом тщедушном и принципиальном человеке зэк