– То, что многие из моих поступков действительно заслуживали наказания. И лет до восьми или девяти такая перспектива казалась мне весьма устрашающей, хотя и не могла заставить меня всерьез пересмотреть свое поведение. Я всегда был, как выражалась моя бабка, строптивым мальчишкой.
– Вы этим гордитесь?
– Сейчас уже в меньшей степени, чем тогда.
– Что же заставляло вас опасаться наказания, которое, как вы сами только что признались, так ни разу и не последовало?
– Рассказы приятелей, разумеется. Менее изнеженных и избалованных мальчишек, чем я.
– Слушая их, вы не испытывали возбуждения?
– Сексуального? Подобного тому, какое испытывал старина Руссо? – Он слегка оскалился, на долю секунды вновь сделавшись похожим на голодного волка... или на вервольфа. – Нет. В то время еще нет. Я на полном серьезе побаивался, потому что не знал, как в этом случае следует себя вести: в чем каяться, что обещать, словом, к какой прибегнуть лжи, – ведь в любом случае я не собирался становиться другим. Даже под угрозой самого сурового наказания.
– Вы много думали об этом?
– Не слишком. Гораздо больше меня интересовали другие вещи: загадка притягательности всех без исключения существ противоположного пола, даже самых вредных и капризных; ночная возня родителей в спальне за стеной... Зачем им вообще такая громадная общая кровать? И почему это им позволено спать вместе, а нам с сестрой нет? Почему, когда Ольге становится страшно после просмотра какого-нибудь телефильма и она в ночной рубашке забирается ко мне в постель, нас тут же с криками разгоняют по местам? «Как не стыдно!» – слышали мы в такие минуты от бабки и от матери. А чего нам следовало стыдиться?
– В семилетнем возрасте вы уже задумывались о таких вещах?
– Конечно. А вы?
– Речь не обо мне, Грэм.
– Прошу прощения. Только не говорите мне про трансфер и тому подобную чепуху. Мне все равно не удастся забыть о том, что я мужчина, а вы женщина. Более того, я готов признаться прямо сейчас, что считаю вас очень интересной женщиной. Надеюсь, вы не расцениваете это как личное оскорбление?
Рита спокойно встретила его взгляд. О, как же это было непросто! Глаза визионера... Тот, кто сказал, что глаза – это зеркало души, никогда не встречал человека с глазами Грэма Мастерса.
– Ни в коем случае. Однако мы собрались здесь не для того, чтобы оценивать сексуальную привлекательность друг друга, а чтобы проделать определенную работу. И наша цель – не банальная интрижка, а возвращение вам утраченного душевного равновесия. – Она немного помолчала. – Быть может, вы предпочитаете иметь дело с психотерапевтом-мужчиной? Если да, то скажите об этом прямо сейчас, а я обещаю не расценивать это как личное оскорбление.
– Звучит заманчиво. – Откинувшись на спинку кресла, он смотрел на нее с легким прищуром, сонным и в то же время заинтересованным взглядом. – В этом случае, я полагаю, уже ничто не помешает нам подумать о банальной интрижке.
Рита молчала. Ей было ясно, что Грэм